«Нолдоран Финвэ мёртв. Сильмарили похищены Вала Мелькором, которого теперь нельзя называть ни Вала, ни Мелькором, а только Морготом. Куруфинвэ восстал против Валар и принёс Клятву именем самого Эру, в которой присвоил Сильмарили и угрожал расправой и приследованием любому, кто посмеет на его Сильмарили посмотреть».

«Может, стоит принести больше даров Владыкам Вод?» — всё же предложил умиравший от страха Телперумил, однако, к величайшему сожалению, королю Ольвэ требовался совет совсем иного рода, и бывший простой библиотекарь начал жалеть, что однажды согласился сидеть у трона и вести с правителем Тэлери доверительные беседы: оказалось, Феанаро Куруфинвэ решил впутать в свои дела весь Валинор.

— С чем мы отпустим гонца мятежника Финвиона? — спросил кириаран Ольвэ. — Письмо перечитали уже сотни раз, но принять решение не в силах даже мудрейшие.

— Может, его вовсе не отпускать? — предложил Телперумил, зная, что должен хоть что-то сказать, ведь все на него смотрят и чего-то ждут. Это льстило, однако страх всё же пересиливал приятное ощущение превосходства.

Повисла тишина. Король Ольвэ откинулся на спинку трона, сливаясь в темноте с серебристо-голубыми шелками обивки, белыми жемчужинами и перламутром узоров.

— Прекрасная мысль, мой мудрый советник, — похвалил владыка. — Но есть проблема: как мы его удержим?

— Феанаро Куруфинвэ не указал точных сроков, когда мы должны принять решение, — со знанием дела заявил старейшина из корабелов, присланный принцем Вольвионом — хранителем альквалондского порта, — и время ныне считать нелегко. Торопиться нам некуда. Лучше принесём дары благословенному Владыке Оссэ и будем молить его, чтобы испросил для нас совета Вала Улмо, а благая Майэ Уинэн пусть одарит нас милосердием мудрого женского сердца.

Ольвэ обвёл взглядом подданных. В своём письме новый король Нолдор Феанаро Куруфинвэ призывал мужчин взяться за оружие, корабелов — поднять паруса, юношей — повзрослеть и всем вместе отправиться в Средиземье, чтобы навсегда обезопасить границы, уничтожив врага, чьё имя навеки проклято. Если же Тэлери не желают покидать павший во тьму Аман, пусть одолжат армии нового нолдорана свои корабли для переправы через море.

Но ведь Валар и Майяр здесь, в Валиноре, и помощи в далёких заморских землях от них не будет! Сам же Финвион подтвердил это! Значит, Айнур единогласно против войны! Значит…

Уйдя с Феанаро или даже просто помогая ему, Тэлери проявят недоверие и неуважение к истинным владыкам Арды, усомнившись в их способности защитить эльфов от любой беды. Валар оскорбит подобное отношение! А что может быть хуже их гнева или равнодушия?

Громкий стук сотряс двери зала совета, и Тэлери разом обернулись.

— Кто посмел… — возмутились приближенные короля, но договорить им не дали.

Среди свечей, жемчужных и янтарных картин, оживших во мраке благодаря пламени, меж одетых в бело-голубые шелка с перламутровыми украшениями в серебристых волосах высокородных Тэлери и извиняющихся слуг, перед троном возник высокий статный эльф в алой плотной рубахе и лёгкой чернёной кольчуге, с мечом за спиной. Уверенным шагом подойдя на самое близкое из допустимых расстояний, посланник Феанаро Куруфинвэ сдержанно поклонился, и его чёрные, слегка вьющиеся волосы мягко упали на широкие мощные плечи.

— Прошу меня простить, Владыка Кораблей, — твёрдо произнес Нолдо, прямо смотря на короля холодными глазами цвета стали, — но я должен получить ответ и отправляться в обратный путь.

— Зачем спешить? — изобразил усталость Ольвэ. — Ты ведь искусный мастер в своём ремесле, каким бы оно ни было, Нолдо, прекрасный защитник, верный подданный. У меня есть незамужняя племянница, которая с радостью примет твоё предложение руки и сердца.

— Я женат.

— У нас скоро будет праздник, пропустить который — многое потерять.

— Владыка, — сдержанно сказал посланник, — мне некогда праздновать. Я должен как можно скорее вернуться к моему королю.

 — Будь по-твоему. Ты получишь ответ, когда в следующий раз будут подливать масло в огонь маяка. Ступай, доблестный воитель.

Проводив взглядом посланника Феанаро Куруфинвэ, король Ольвэ увидел ещё больший, чем прежде страх на лицах подданных. Изящные, словно украшения из серебра в шкатулке принцессы, Тэлери выглядели беззащитными и растерянными рядом с воинственным статным Нолдо, в чьём сердце полыхало неистовое пламя борьбы. Воин был один, но его испугались дюжины. Страх повис в воздухе, задрожал пламенем свечей, зашептал предостережения и напустствия, которые показались мудрее всех записанных летописцами изречений Валар, вместе взятых.

— Однажды нам посоветовали вооружиться, — сказал король Ольвэ. — Против заморских чудовищ. Сами Валар говорили об оружии. Значит, на то их воля, и мы должны уметь постоять за себя и свои сокровища, которыми нас одарили Айнур. Вала Оромэ учил эльфов охотиться. Значит, лук и стрела разрешены Творцами Арды.

— Вы видели глаза этого посланника? — вскочил с места корабел, присланный принцем Вольвионом. — Они холодные и бесчувственные, как рыбья чешуя! Нолдор — сами чудовища! Они призывают нас оскорбить наших любимых Валар! Но кого мы боимся больше? Чудищ с рыбьими глазами или разгневанных нашей неблагодарностью Владык Арды? Скажите мне, братья! Повтори нам всем, великий кириаран! Что для нас страшнее?

Ответ оказался очевиден для всех.

Любимые дети

Финдекано сидел на склоне холма, кусая губы и заламывая руки. Лежащие рядом меч и лук с полным колчаном не могли успокоить, заставить улыбнуться или пустить слезу. Они были бездушными орудиями. Полезными, но мёртвыми. И смерть приносящими. Пальцы истосковались по струнам, а сердце — по рождающейся в нём музыке.

Финдекано отчётливо чувствовал, что его душа сейчас — это тюрьма, в которой бьётся, пытаясь вырваться на волю, мелодия, но ей не суждено стать свободной, поэтому она медленно и мучительно угаснет, доставляя своей болью страдания тюремщику, умрёт и забудется. Навсегда.

— Нам надо переговорить с отцом, забыл? — Турукано подошёл неслышно, словно тень.

— Мы уже всё обсудили, — напрягся Финдекано. — Если я снова с ним заговорю, боюсь, не удержу себя в руках.

— Финьо, — Турукано сел рядом, брезгливо отодвигая от себя меч брата, — в чём, по-твоему, отец не прав?

— Во всём.

— Например, в том, что не несётся, сломя голову, в Альквалондэ, даже не дождавшись ответа короля Ольвэ?

— У меня нет желания тебе объяснять, что и почему я делаю. Хочешь идти к отцу? Вперёд! Но без меня.

— Послушай, брат…

— Брат? Турьо, ты хоть знаешь, что означает это слово? А честь? А взаимопомощь? Общее дело? Доверие,