Шрифт:
Закладка:
Феанаро рассмеялся.
— Я всегда подозревал, — обернулся он к эльфам, — что Эонвэ держат во дворце для потехи. Валар не верят в меня даже после того, как я создал Сильмарили? Что ж, их право. Но только теперь я скажу своё Слово. Возможно, Эру вложил в меня пламя, многократно более жаркое, чем вы все думаете, и рано меня оплакивать. Те, кто пойдут за мной, станут легендой!
— Посмертно, — согласно кивнул Эонвэ.
— Лучше умереть свободным, чем влачить жалкое существование в рабстве! — Куруфинвэ сейчас казался одним из Айнур, но не частью Круга Рока. — И в конце концов все последуют за мной!
— Айя Феанаро! — закричала толпа.
Посланец Манвэ, церемонно поклонившись, растаял в воздухе.
Нолофинвэ, поджав губы, опустил глаза. Братья договорились, что каждый поведет свой народ, но сейчас уже было непонятно, где чей… Все перемешались, постоянно переходили из лагеря в лагерь, а после явления Эонвэ и вовсе начнется неразбериха. Опять.
Арафинвэ смотрел себе под ноги. Мать прислала уже четыре письма, всё настойчивее прося вернуться. Может, стоит повернуть назад, пока не поздно?
Тэлери
С высоты смотровой площадки маяка когда-то открывался потрясающий вид на море, отражающее в волнах золотое и серебряное сияние Древ, теперь же единственным светом среди тумана, поднявшегося с воды, был алый обжигающий огонь, горящий на самом маяке.
Иримэль осторожно открыла бутыль с маслом для розжига. Вряд ли кто-то стал бы выходить в море в темноте и тумане, но король приказал поддерживать огонь маяка, несмотря ни на что.
Пламя радостно взвилось вверх, в густую пелену мрака, полетели искры. Алое на черном. Танец ненасытных обжигающих языков огня.
По спине рассыпались волосы, и юная эльфийка подумала, что часто расплетающаяся сама собой в последнее время коса — это знак, предвещающий скорое замужество. Мысли об этом согревали душу, ведь если в Валиноре снова начнутся свадьбы, праздники и гулянья, значит, несмотря на тьму, жизнь продолжится.
Убедившись, что пламя разгорелось, и масла хватит надолго, Иримэль побежала лёгкими шажками по винтовой лестнице вниз, и у выхода к морю снова обратила внимание на вечно запертую дверь. Эльфийка ни разу не видела, чтобы её кто-то открывал, никто даже не знал, у кого хранятся ключи.
— Куда она ведёт? Что здесь за тайное помещение? — у девушки разыгралось воображение.
Она представила, что в подземелье, выкопанном ниже морского дна, на цепи сидит страшное чудовище. Или нет. Там заперта принцесса, которую однажды спасёт прекрасный принц. Если открыть эту дверь раньше срока, пророчество не сбудется. Какое пророчество? Хм… Например, о том, что однажды разобьётся сосуд из прочнейшего минерала, в котором хранится свет, способный возродить Древа…
— Иримэль! Я тебя жду!
Это голос брата. Он уже устал сидеть один в лодке. Видимо, рыбы сегодня мало. Ведь… Её в последнее время всегда мало.
***
Привыкнуть к тьме было невозможно. В неверном свете сотен свечей залы, украшенные сложенными из жемчужин, ракушек и янтаря картинами, превращались в логова чудовищ. Подрагивавший огонь оживлял лица на стенах, глаза появлялись даже там, где их быть не должно, и хищные взоры устремлялись на тех, кто осмеливался нарушать покой пустого помещения.
«Может быть, это гневаются души моллюсков, убитых ради их домов-ракушек?»
Подобные мысли могли бы показаться смешными и нелепыми, если бы не страх темноты, справиться с которым становилось всё труднее. Единственный выход — зажигать огонь — тоже был плохой идеей: Телперумил не любил открытое пламя. Остерегался его.
Названный в честь великого книжника Румила, тэлерийский хранитель библиотеки и советник владыки Ольвэ родился в Валиноре и не видел первозданной звёздной тьмы на берегах Куивиэнэн. Обучаясь у старших собратьев, юный Тэлеро часто слышал насмешки, мол, что может знать о жизни тот, кто не блуждал среди опасного леса. Телперумил привык бояться осуждения, поэтому, если и высказывал мнение, то только тогда, когда был абсолютно уверен в способности выиграть спор. Заранее продумывая сотни возможных вариантов развития беседы, книжник научился скрывать страх превратиться в посмешище за многозначительным молчанием, после которого мог произнести нечто безапелляционное, и король Ольвэ оценил эту способность молодого подданного.
Однако страх огня скрыть безмолвием не удавалось. Когда устававшие от сияния Древ уроженцы Эндорэ задёргивали шторы и зажигали свечи, Телперумил старался уйти на улицу, чтобы не представлять, как пламя свечей вдруг взвивается под потолок и пожирает дорогие сердцу библиотекаря книги. Когда же король Ольвэ сделал Телперумила советником, первым же указом новоизбранный приближённый Владыки Кораблей издал строжайший запрет на использование огня в хранилищах, где присутствует хоть один лист бумаги.
Узнав об этом, Нолдор посмеялись и обменяли на мешок цветного жемчуга полторы сотни холодных фонарей, используемых в подземных шахтах. Телперумил был счастлив, Владыка Кораблей Ольвэ — доволен советником.
С тех пор живя без печалей и забот во дворце короля, помогая мудрому кириарану советом и добрым словом в вопросах, не более серьёзных, нежели количество жемчужин в новом ожерелье для королевы или цвет скатертей и штор на очередном празднике, Телперумил едва не лишился рассудка, когда погибли Древа Валар.
Погас свет! Темнота! Фонарей на всех не хватит! Придётся зажигать факелы! Открытый огонь!
А самым страшным было то, что едва ли не половина Тэлери оказалась точно так же шокирована, впала в панику или уныние, и лишь Майэ Уинэн, пришедшая на помощь любимому народу, успокоила и вселила надежду на светлое будущее в сердца эльфов.
«Вам не о чем беспокоиться, — заявила Айну, — Феанаро Куруфинвэ хранит частичку света Телпериона и Лаурелин в своих Сильмарилях, поэтому, как только мастер отдаст Камни Владыкам, Древа оживут снова. Подождите немного, и всё будет хорошо».
«Может, стоит в благодарность за утешение в великой печали принести Айнур больше даров? Бросить в море серебро из сокровищниц?» — подумал тогда Телперумил, однако не успел предложить свою идею, как пришли
