— А пойдем!

Бычара, растянув свою клыкастую пасть в улыбке, бодро схватил меня за руку и потащил куда-то в неизвестном направлении. Я лихорадочно соображал, как поступить: идти с минотавром, пусть и безоружным, опасно, но это, похоже, единственный шанс наладить контакт. Мы вышли из города с другой стороны — не там, откуда я пришел. Меня волновало, что моя группа находится далеко от меня, а я не в самой лучшей физической форме. Но отказываться от задуманного из-за своих опасений я не собирался.

— И где он?

— Вон там, гляди, видишь скелет рыбины?

Передо мной возвышались гигантские белые валуны и я не сразу осознал, что это кости.

— Вижу. А где червь? Здесь его логово?

— Нет. Здесь кладбище для уродов вроде тебя.

Я быстро развернулся. Бычара все так же скалился, а рядом двое водяников уже протягивали ему топор, прогибаясь под весом тяжелого оружия.

— Никакого Хаи-Шулуда нет, я его придумал! Потому что, мразь, смерть ожидает каждого, кто хочет принести дурь в Придонск!

— Что?!

— Что слышишь! Дурь в Придонске запрещена! А таким, как ты, полагается смерть.

Минотавр, легко поигрывая топором, двинулся на меня. Я выхватил потяжелевший меч, с досадой отметив, с каким трудом мне далось это заученное, доведенное до рефлекса движение. Проклятый наркотик!

— Подождите, давайте поговорим…

— Я тебя уже услышал, — гаркнул Бычара, махнув топором и едва не оставив меня без головы.

— Меня зовут Никита Санников, я Хранитель… — выкрикнул я, тяжело уворачиваясь от минотавра. Организм отказывался вырабатывать так необходимый мне сейчас адреналин, я был вялым и заторможенным, как после тяжелой болезни.

— Ах, ты уже не поставщик дури?

Все произошло очень быстро. Топор Бычары просвистел возле моего лица и я отклонился назад, пытаясь отбить атаку. И вдруг тело пронзила острая, всепоглощающая боль. Я даже не понял, откуда она пришла — я весь будто превратился в один оголенный комок нервов. Перед глазами потемнело. Я выронил меч и упал на колени. Мои губы еще шевелились, в попытке что-то произнести, но сил на это уже не хватало. Сознание угасало и последней мыслью было страстное желание вернуться в этот мир… хотя бы призраком.

Глава 26. Магический артефакт

Сумасшедший запах мог поднять на ноги даже мертвого. Я, во всяком случае, начал приходить в себя. На живот что-то давило и, открыв глаза, я увидел, что верхом на мне восседает водяник. Первым желанием было скинуть с себя эту наглую, рыбью морду, но когда зрение сфокусировалось окончательно, я понял, что водяник старательно вытирает кровь с моих плеча и груди и прикладывает какие-то листья.

— Что привело тебя к нам, Хранитель?

Я с усилием повернул голову и увидел развалившегося на стуле Бычару с неизменной кружкой самогона в одной руке и моим армейским медальоном в другой. Сам я валялся на твердом лежаке, а рядом крутилось по меньшей мере четверо водяников, подносящих воду, листья и какие-то мази тому, который залез мне на живот и пытался остановить кровь. Тесная, неуютная хибара, в которой мы находились, была едва освещена слабыми лучами заходящего солнца, пробивающимися через крохотное оконце под низким потолком.

— Здесь… у стен города… моя группа… там лекарь… — прохрипел я, чувствуя, что снова теряю сознание.

— Найдите, — приказал кому-то Бычара и, подойдя ко мне, потряс за здоровое плечо. — Эй, хлюпик, не отключайся.

Уж кем-кем, а хлюпиком меня не называли даже в детстве. Я не выключился, наверное, только из чувства оскорбленного достоинства. Водяник усердно вытирал мне лицо и подсовывал под нос что-то омерзительно пахнущее, и через некоторое время зрение снова стало обретать четкость. Бычара никуда не ушел.

— Что нужно здесь Хранителям? — повторил он, когда я окончательно пришел в себя.

— Мы думали… что здесь логово гоблинов, сборщиков соли…

— Гоблинов?! Поздравляю! Вы облажались. Ты видел в Придонске хоть одного гоблина? Хоть полгоблина?

Только после того, как он это сказал, я вдруг понял, что меня все время коробило при взгляде на разнообразие местных жителей: среди водяников, лесовиков, кобальдов, минотавров, сатиров и еще каких-то существ, названия которых я даже не знал, действительно не было ни одного гоблина!

— Разуй глаза! — продолжал Бычара. — Среди нас нет гоблинов — они все жалкие лизуны соли, и вход им сюда строго-настрого запрещен. Мы свободный народ! Свободный и от дури тоже!

— Никита!!! — Матрена подлетела ко мне ураганом, едва не сбив минотавра с ног. — Что с тобой? Ты ранен?! Уйдите!!!

Она яростно зыркнула на сидевшего на мне водяника, подоспевший Кузьма схватил его за шиворот и бесцеремонно откинул куда-то в сторону. Заскочивший следом Лоб обозрел всех присутствующих и зло уставился на минотавра, сразу определив в нем главный источник угрозы. Они оценивающе смерили взглядами друг друга.

— В доспехах не мерзнешь? — ухмыльнулся Бычара и кольцо в его носу громко звякнуло.

— Слышь ты, колокольчик, а чего это ты тут раззвенелся?

— Так, спокойно! — воскликнул Михаил, встав между ними.

Последней в хижину, морща нос, величественно «вплыла» Лиза.

— Что здесь происходит? — спросила она, брезгливо оглядевшись.

— Это вы мне скажите, какого демона здесь забыли Хранители? — рыкнул Бычара.

Миша посмотрел на меня, и после моего вялого кивка, начал рассказывать все, как есть.

— Новая дурь в кубиках? — переспросил минотавр. — Да… Я что-то слышал про такую. Мы самые первые страдаем от наркомафии, что ее производит. Они похищают свободнорожденных, подсаживают их на соль, и те маму родную забывают ради дозы. Вчера опять пропали два кобольда!

— Зачем им это? — вскинул брови Орел.

— А я почем знаю? Лагерь этих ублюдков расположен в долине гейзеров. И мы собираемся размазать их мозги по всему дну!

— Я с вами, — промямлил я с лежака, еле шевеля языком.

— А ты отдохни, хлюпик, — отрезал Бычара.

— Как он? — спросил Кузьма у Матрены.

— Рана глубокая, но я ее вылечу. У него большая потеря крови, а он и так еще не отошел…

— Может отвезти его в госпиталь? — предложила Лиза. — Или съездить за какими-нибудь медикаментами?

— Нет, у меня все есть. И ему бы лучше пока не двигаться…