библиотеки приобрел странный серо-голубой оттенок, и пошел сильный снег. В Калише было как всегда тепло, но зимний пейзаж снаружи заставлял меня невольно дрожать. Мы все еще не нашли ничего, что могло бы помочь Лейн или Кингфишеру, и я начинала терять надежду. Как могло случиться, что в стране, полной магических и сверхъестественных угроз, не было книг о том, как справиться с ними, когда проблемы неизбежно возникали? Это не имело смысла. Мне были известны все книги Фишера о ртути, и я уже знала, что в них нет никакой информации о том, что делать, если она попала внутрь человека.

Мы не достигли абсолютно никакого прогресса, когда двери библиотеки распахнулись и в нее ворвался Рен, отрывисто ругаясь себе под нос. Его русые волосы были растрепаны, кожаные доспехи исчезли. Он был весь в грязи и выглядел так, словно собирался вонзить куда-то свой кулак.

— Что, черт возьми, с тобой случилось? — спросил Лоррет.

— Гребаная Дания, — выплюнул он. — Мы нашли их. Мы объяснили, что случилось с Эверлейн и зачем пришли. Им это не понравилось, но они собирались помочь. А потом Дания отпустила какой-то дерьмовый комментарий о том, что это меньшее, что они могут сделать, раз уж ведьмы оставили фей разгребать их проблемы, и что они отвернулись от Ивелии, и все. Начался настоящий ад.

— Эта женщина совсем свихнулась, — прорычал Лоррет. — В следующий раз, когда она попытается меня ударить, я перекину ее через колено и отшлепаю. И не в шутку. Фишер ведь не притащит ее сюда, правда?

— Нет. — Рен опустился на стул, но тут же снова поднялся, закусив губу. — Он отвезет ее в Иррин, а потом сам вернется в Фолтонскую щель, чтобы попытаться уладить отношения с ведьмами.

— Там был кто-то достаточно сильный, чтобы помочь Эверлейн? — спросила я.

— Одна ведьма, да. — Рен разочарованно выдохнул. — И, возможно, она была самым раздражающим, несносным существом, которое я когда-либо встречал. Она едва ли достаточно взрослая, чтобы ругаться, но ей было что сказать о нас. Сказала, что мы еретики, разжигающие вражду. Она использовала какое-то энергетическое заклятие, чтобы повалить меня, и я оказался в яме, полной грязи, и барахтался там как свинья.

Лоррет был на грани того, чтобы ухмыльнуться. Я отчаянно замотала головой, широко раскрыв глаза, и он промолчал. Прочистив горло, он спросил:

— Но Фишер думает, что сможет ее убедить?

— Да. Но это будет настоящим чудом, учитывая настроение в их стане, когда мы уходили.

Фишер вернулся через три часа. Женщина, которая была с ним, выглядела примерно на мой возраст, но в Ивелии это ничего не значило. Ей было, наверное, лет девятьсот. Ее волосы были огненно-рыжими и волнистыми, а глаза — живыми, ярко-голубыми. Веснушки покрывали все ее лицо, даже лоб. Ее одежда была практичной — свободная кремовая рубашка с широкими рукавами, бархатный жилет зеленого цвета с золотыми пуговицами спереди и облегающие черные брюки.

— Знакомьтесь, это Изабель. — Фишер произнес его как И-за-бел, и ее имя так легко слетело с его языка, словно он знал еще двадцать женщин с таким же. — Она внучка Малины, Верховной ведьмы Балкхиддера. Изабель любезно согласилась помочь нам снять чары с Лейн, как только мы доставим ее сюда завтра вечером.

Наследница клана Балкхиддер оглядела всех нас, собравшихся за столом и склонившихся над книгами, и сморщила свой слегка вздернутый носик.

— И это все? — сказала она с певучим акцентом. — Ты планируешь выступить против Малкольма и похитить его новую рабыню, всего с тремя феями и двумя людьми?

Фишер обошел ее и приблизился к камину, протянув руки, чтобы погреть их о пламя.

— Нет, конечно, нет. Люди останутся здесь, — сказал он.

Неужели он специально повернулся ко мне спиной, чтобы не видеть моей реакции? Я была уверена, что да. Наверное, он думал, что я не стану спорить с ним на глазах у всех, если он не будет смотреть мне в глаза, но он ошибался.

— Конечно, мы тоже пойдем, — сказала я. — Эверлейн — наш друг.

— Вообще-то я никогда не встречал Эверлейн, — вклинился Кэррион. — Но я все равно пойду. Солидарность и все такое.

Фишер повернулся спиной к огню, и на его лице появилось выражение покорности.

— Ты уверена, что готова?

— Я прекрасно сражалась у реки, разве не так?

— Да. Но это были вампиры. Безмозглые и глупые. В Гиллетри, Саэрис, мы встретимся не с ними. Мы столкнемся с Малкольмом и его лордами. Все они чудовища. Ни один из них не знает, что такое милосердие. Они накачают тебя ядом просто для развлечения и будут смотреть, как ты кричишь в предсмертных муках. Если ты собираешься идти с нами, готова ли ты смириться с такой возможностью?

Он пытался напугать меня. Дрожь пробежала по моей спине, но он должен был знать меня лучше, если думал, что я позволю своему страху остановить меня от спасения друга.

— Да, я готова, — ответила я ему.

По лицу Фишера ничего нельзя было прочесть.

— А ты? — обратился он к Кэрриону. — Ты готов к этому?

— Конечно. Почему бы и нет. Я слишком красив, чтобы умереть старым.

Фишер опустил голову, сложив руки на груди так, что рубашка натянулась, подчеркивая почти каждый мускул его тела. Когда он снова поднял голову, то пожал плечами и сказал:

— Хорошо. Ладно. Кто я такой, чтобы останавливать тебя?

ГЛАВА 37.

ГОРАЗДО ОСТРЕЕ

Я была напряжена до предела, когда в тот вечер снова стелила себе постель на диване. Голые ветви деревьев за окном стучали и царапали стекло, снег валил сильнее, чем когда-либо. Казалось, он хотел похоронить Калиш под своей мантией, замуровав нас в стенах дома, чтобы ничто не могло причинить нам вреда. К несчастью для нас, мы не могли долго оставаться в этом теплом и уютном убежище, защищенные от ужасных вещей, которые таятся в темноте. Завтра ночью нам предстояло выйти в мир и встретиться с ними лицом к лицу.

Я все еще пыталась заснуть, когда за мной пришел Фишер. Он вошел в гостиную босиком и без