похоронив отца, позаботился о матери и сёстрах. Мужчину, которому Бог подарил четырёх сыновей, называют любимцем удачи. Это же касается и короля. Один наследник не является гарантией продолжения рода.

Рэн наполнил кубок сидром и протянул Янаре:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Жарко. — Она сделала глоток и кивком указала на рыцарей. — Надолго их хватит? В стёганых поддоспешниках, в кожаных куртках, в подшлемниках. Сверху железо.

— Они привычные.

— Скажи мне честно. Гилан попал в отряд сэра Ардия — это хорошо или плохо?

Для Гилана, скорее всего, хорошо, а для Ардия — не очень, подумал Рэн, но уклонился от прямого ответа:

— Не знаю.

— Сэр Ардий выступает от дома короля. Значит, будет биться, пока его не убьют. И Гилана убьют.

— Ну почему же сразу — убьют? — рассердился Рэн.

— Не злись, — виновато улыбнулась Янара.

— Я не злюсь! Мне не нравятся твои фатальные мысли. Надо надеяться на лучшее.

— Я надеюсь. Правда!

Рэн взял себя в руки:

— Турнир — это шанс не только прославиться, но и хорошо заработать. Проигравший схватку признаёт своё поражение и после боя выплачивает выкуп победителю. На свой первый турнир я приехал с пустыми карманами, а уехал с монетницей, полной золота, двумя мечами, конской сбруей и обзавёлся ещё одним боевым конём. Ардий и Гилан — богатые люди. Никто не заинтересован в их смерти. Поверь мне! Да, на них устроят настоящую охоту, но убить их преднамеренно — всё равно что потерять целое состояние. В худшем случае их ранят. В лучшем — повалят на землю и приставят к груди клинок.

— Ты веришь, что они признают своё поражение? Веришь, что командир королевских рыцарей или сын лорда Верховного констебля бросит меч и скажет: «Сдаюсь»?

Такое развитие событий казалось Рэну маловероятным. Ни Ардий, ни Гилан не посрамят честь двух великих домов, а потому выйдут из схватки либо победителями, либо тяжело раненными, либо мёртвыми.

Желая рассеять тревогу супруги и погасить собственное волнение, Рэн ласково погладил Янару по плечу:

— Не забывай, у тебя есть право королевской милости. Трубачи всё сражение будут следить за тобой и ждать сигнала. Как только ты дашь им знак, они приостановят бой.

Янара посмотрела на один-единственный шест с пурпурной лентой, воткнутый возле помоста. Повернулась к Рэну и улыбнулась:

— Теперь я спокойна.

Тон, каким она произнесла короткую фразу, не вязался с выражением её глаз. В них читался панический страх.

— 2.32 —

Близился полдень. Раскалённый диск солнца щедро поливал землю жаром. Бой ещё не начался, а участники уже истекали потом и с жадностью хватали ртом воздух, проникающий в шлемы сквозь узкие прорези.

Почётный судья поднялся на судейскую трибуну, поднёс ко рту жестяной рупор и объявил, что за нарушение правил турнира два рыцаря лишаются права участвовать в пешем бою. Они нанесли ранения коням соперников, и потому в последней попытке им удалось выбить всадников из седла. В качестве компенсации пострадавшим у этих воинов изымаются кони.

Под негодующие крики зрителей нарушители с позором покинули ристалище. Лорды обменялись рукопожатиями и вернулись в ложу.

Следующее объявление почётного судьи вызвало радостные возгласы рыцарей, прошедших во второй тур. За победу в конной сшибке король пожаловал им по три сотни золотых «корон». В случае смерти участника в пешем бою награду за сшибку получит его семья. Публика прекрасно понимала, почему ликуют рыцари. На эти деньги можно купить хорошего иноходца либо ферму со скотиной и работниками в придачу.

— Командиры! Представьтесь королю! — произнёс почётный судья.

Друг и соратник Рэна сделал шаг вперёд и, ударив мечом по щиту, проорал:

— Сэр Ардий от великого дома Хилдов!

Из сотни глоток вырвался боевой клич «зелёного» отряда:

— Честь!

Рыцарь в оранжевой накидке с буйволом на груди поднял щит и меч над головой и, потрясая руками, зычно крикнул:

— Сэр Зирта от великого дома Лагмеров!

Его воины, повязанные жёлтыми лентами, прогорланили:

— Слава!

Судья дал знак трубачам. Над равниной пронёсся раскатистый вой боевого рога.

Отряд сэра Зирты с диким ором ринулся вперёд. Ему навстречу устремился сэр Ардий с половиной «зелёного» отряда. Остальные — Гилан в том числе — бросились врассыпную. Публика захохотала, наблюдая, как «жёлтые» сначала оторопели, а потом кинулись вдогонку за трусливыми беглецами.

Не понимая, что происходит, Рэн и Святейший отец подошли к краю помоста.

В центре ристалища билась сотня человек. Вторая сотня затеяла странную игру: «жёлтые» нападали, а «зелёные» во главе с Гиланом уклонялись от ударов и беспрестанно перемещались по периметру поля, заставляя преследователей крутиться, вертеться и бегать. Если люди Гилана словно исполняли быстрый танец, то их соперники вкладывали силы в броски и удары, пытались сбить «танцоров» с ног, раскрошить их щиты, вспороть ремни на доспехах, рассечь мышцы в местах сочленения железных пластин. Но отчаянные попытки «жёлтых» были тщетны.

— Что они делают? — опешил Святейший.

— Понятия не имею, — пробормотал Рэн.

Обычно на поле брани царит полная неразбериха. Рыцари всегда поступают по-своему, в ущерб планам командира. Им плевать, что делается вокруг. Их волнует личная слава, а не победа отряда. Сейчас на ристалище угадывался некий замысел, объединивший «зелёных» — и тех, кто сражался, и тех, кто избегал ближнего боя. То, что творилось перед трибунами, походило на безумную пляску, на вихрь, который постепенно утрачивал скорость и мощь.

В какой-то миг «танцоры» закричали в один голос: «Честь!» — и дружно ринулись в центр поля. Сэр Ардий и пять десятков воинов, казалось, бросились в бегство. И лишь спустя минуту стало ясно, что две группы «зелёных» поменялись противниками. Теперь посреди ристалища кружил вихрь, а перед трибунами происходило настоящее сражение.

— Они их изматывают! — воскликнул Рэн. — Невероятно!

Зрители прыгали, топали, верещали, выли и стонали от восторга.

Доказывая свою силу и храбрость, рыцари рубили, кололи, калечили. И наносили смертельные раны — если соперник не успевал отбросить меч и выкрикнуть: «Мир!» Поражение признавали только те, кому средства позволяли заплатить за себя выкуп. Большинство вольных рыцарей не имели такой возможности. Оставшиеся без покровителей, обнищавшие, приехавшие на игрища на заимствованных конях, они побеждали либо умирали. Либо, получив ранение, пытались добраться до угла поля — там запрещалось вести бой.

Мечи оставляли на броне царапины и вмятины. Под пластинами кровью наливались синяки, трещали, ломались и дробились кости. Цирюльники тащили раненых в палатки, выдёргивали обломки зубов, зашивали раны, накладывали тугие повязки, отпиливали травмированные конечности. И было непонятно, кто кричит громче: зрители на трибунах, рыцари на поле чести и славы или страдальцы в палатках врачевателей.

После полудня стало нечем дышать.