Обе? Прекрасно! Беллиссимо, как говорит Лу!

Аластор напомнил себе, что с Мэнди нужно быть помягче, она уже дохаживает срок. И в этот раз ничем не провинилась. Однако послушать его разговор с Лоррейн ей будет очень полезно!

Не дожидаясь, пока слуги объявят о его приезде, он сам распахнул дверь гостиной и влетел внутрь. Здесь, как всегда, было уютно, пахло осенними цветами, стоящими в любимой вазе матушки, шамьетом и свежей выпечкой. Матушка, одетая по-домашнему, нарядная Лоррейн и круглая, словно булочка, Мэнди в просторном бархатном платье сидели вокруг столика…

– Аластор, милый, присаживайся! – воскликнула матушка, протягивая обе руки, которые Аластор, подойдя, почтительно поцеловал. – О, дорогой мой, мне так жаль! Хорошо, что ты решил приехать! Мы с Себастьяном и твоими сестрами так переживаем… Садись, прошу! Я велю принести еще одну чашку и свежего шамьета…

– Это подождет, матушка, – сказал Аластор, выпрямляясь. – Я обязательно выпью с вами шамьета, но немного позже. Кстати, я привез Алиенору с Береникой, они в саду с месьором д’Альбрэ. Им нужно было отвлечься.

– Бедные девочки, – вздохнула матушка, и Мэнди с Лорри усердно закивали, словно две разряженные фарфоровые куклы из Чины. – Конечно, они тоже переживают. Как себя чувствует твоя жена?

Аластор вспомнил еще одну кукольную красоту, увиденную сегодня, но не глупую, как у Амандины с Лоррейн, а страшную, с горьким оттенком то ли отчаяния, то ли безумия, и внутри него снова плеснуло яростью.

– Моя жена… – повторил он, поворачиваясь к сестрам, сидящим рядом. – О, матушка, это прекрасный вопрос. Но лучше задать его не мне, а нашей дорогой Лоррейн. Что скажешь, сестрица?

– Ее величеству уже лучше, – пискнула Лоррейн. – Я навещала ее сегодня утром и…

– Вот именно! – Аластор оскалился, чувствуя, как в груди клокочет самое настоящее рычание. – Ты была так любезна, что кинулась навестить ее даже раньше меня, ее мужа. И всем сердцем ей посочувствовала, верно?! А теперь, полагаю, ты приехала сообщить нашим родителям новости? Не смущайся, я и сам охотно их послушаю!

– Мальчик мой? – с испуганным беспокойством взглянула на него матушка. – Случилось что-то еще?

– О да! – согласился Аластор, не сводя взгляда с Лоррейн, которая явно почувствовала себя неуютно и даже открыла рот, но Аластор безжалостно ее перебил: – Оказывается, я собираюсь развестись с супругой, только что потерявшей нашего ребенка, а потом отослать ее в Итлию вместе с дочерьми. И жениться снова на леди Бастельеро, которая, вообразите, матушка, носит дитя от меня, а вовсе не от собственного мужа! Не слишком понимаю, куда в этом случае денется сам лорд Бастельеро – возможно, я планирую все-таки его казнить. Или он благородно покончит с собой? Что скажешь, сестрица?

– Лоррейн сказала тебе все это? – тихо спросила матушка, и Аластор покачал головой, в упор глядя на бледную Лоррейн и Мэнди, приоткрывшую рот.

– Она сказала все это Беатрис! А потом и всему двору! Я… узнал обо всем от девочек. Алиенора и Береника были просто в ужасе! Во имя всех Благих, Лоррейн, ты же никогда не была злой или подлой, как тебе только пришло в голову наговорить таких мерзостей Беа?!

– Я… – снова пискнула сестрица, кашлянула и повторила: – Я должна была открыть ее величеству глаза! Ты ничего не понимаешь, а маменька говорила, что порядочные женщины не рушат чужие семьи! А эта мерзавка специально приехала, чтобы ты…

Звонкая оплеуха оборвала ее слова. Глаза Лоррейн потрясенно округлились, налились слезами, и сестра прижала дрожащую руку к мгновенно покрасневшей щеке. А матушка снова опустилась в кресло, из которого привстала.

– Матушка… вы… меня ударили… – выдохнула Лоррейн неверяще.

Аластор и сам не поверил бы! И матушка, и отец могли быть строги, но никогда не поднимали руку ни на него, ни тем более на девочек. И вдруг! Впрочем, Лоррейн еще как это заслужила!

– Ударила, – сухо подтвердила матушка. – И очень жалею, что никогда не делала этого раньше. Это не прибавило бы тебе ума, но, возможно, научило бы держать язык за зубами. Леди Бастельеро несколько раз спасала жизнь твоего брата! Наша семья обязана ей стольким, что жизни не хватит, чтобы вернуть этот долг! А ты смеешь говорить о ней подобные мерзости?

– Спасала?.. – пробормотала Лоррейн, переводя наполненный ужасом взгляд с матушки на Аластора, на Мэнди и снова на матушку… – Но я… мы… нам никто не говорил! Матушка?..

– За что, по-твоему, леди Бастельеро наградили Орденом Льва? – тихо спросила матушка, и Лоррейн заморгала, став поразительно похожей на рыбу в яркой оранжевой чешуе, а потом дрожащим голосом промолвила:

– За то, что она поехала… потому что палатка… и они вместе… я же не знала! Все говорили, что они… в палатке…

– Все говорили… – эхом отозвалась Мэнди и тут же под взглядом Аластора испуганно зажала себе рот рукой.

– За то, что поехала… – повторил Аластор, закрыл глаза и тщательно, проговаривая каждое слово, досчитал до двенадцати, как советовал Дункан. Болезненные удары крови в висках не прекратились, но разум перестал тонуть в горячей алой бездне. – Я запрещаю тебе появляться при дворе. Слышишь, Лоррейн? С этой минуты ты там не появишься.

– Но это… опала? – пробормотала сестрица, побледнев так, словно вот-вот упадет в обморок.

– Надо же, тебе хватило ума это сообразить! – зло восхитился Аластор.

– Ты не можешь не пускать Лорри ко двору! – взвизгнула Мэнди, очень не вовремя убрав руку ото рта. – Она хотела как лучше! Мы же сестры короля, как мы можем быть в опале?! Матушка, скажите ему!

Матушка медленно покачала головой, словно изумляясь этой невозможной тупости, и Аластор повернулся ко второй сестре.

– Вы – сестры короля, – повторил он. – И вы решили, что это ваша заслуга? Мэнди, сестрица моя любезная, ты помнишь, как тоже распустила язык перед королевой? Как раз в тот день, когда мы отправились к Разлому… Тебе не говорили, к чему это привело? Это из-за тебя лорд Бастельеро послал нам вслед отряд солдат. Из-за тебя был ранен месьор д’Альбрэ, а мог и погибнуть. Из-за тебя мы с Айлин лишились сопровождения, которое могло спасти ее репутацию. Да что там репутация, мы лишились вообще всего, кроме лошадей! У нас даже паршивого котелка не было, пока Лучано нас не догнал! Если бы не он, мы с Айлин месяц ночевали бы под открытым небом! Если вообще смогли бы доехать до портала через метели, демонов и людей канцлера. И все потому, что ты доложила королеве о том, о чем тебя просили молчать!

– Аластор, я…

Она опять прижала ладонь ко рту, и Аластор невероятным усилием заставил себя говорить тише.

– Я не желаю видеть при дворе вас обеих, – сказал он устало. – Ваших мужей опала не касается, так им и передайте. Но вам будет полезнее посидеть дома, пока хоть немного не поумнеете. Просите Всеблагую, чтобы добавила вам разума, и не вздумайте надоедать матушке просьбами заступиться. Узнаю – и ко двору вы больше не вернетесь вообще, слово короля!