эти темные полчища. Нельзя их ограничить никакими обычными мерами. Но главное средство борьбы против них все же остается в руках наших. Это средство, так Указанное и Утвержденное многократно, есть единение. В единении силы наши удесятеряются, и перед единением поникает вся наглость сатанистов. Этому благодетельному единению нужно учиться. Нужно поистине воспитывать сердце свое в этом великодушном вмещающем и возвышенном порыве. При этом порыв не надо понимать как нечто мимолетное, быстро преходящее, лишь по каким-то светлым дням. Единение не только в радости и довольстве, но оно еще значительнее в вытеснении[1364] и в затруднениях. Возжечь единодушие среди утеснения есть уже большое светлое достижение. Первый и главный способ к тому есть забвение прошлого, со всеми ошибками и незнанием. И к этому оставлению прошлого тоже нужно приучать себя. Также неустанно нужно приучать себя вмещать благосклонно всевозможные чужие обычаи. Так часто люди мало виноваты в привычках, им внушенных с детства. Вместо того чтобы делаться какими-то судебными следователями и обвинителями, необходимо направить все свои силы к нахождению действенного единения. Мало ли что было вчера, мало ли что было сто лет тому назад, когда перед нами стоит будущее. Именно это будущее, полезное и благодетельное для целых народов, требует от нас обострения всех наших чувств и возможностей. Ведь эти возможности станут нам очевидными при единении, когда мы, изгнав всякое притворство и искусственность, найдем в себе душевные творческие силы, которые, как магнит, притянут и окружающее благожелание. Недопустимо в разъединении, хотя бы очень глубоко зарытом, заражать и обессиливать друг друга. Словом, надо найти в себе и вмещение, и великодушие, которое требуется всеми обстоятельствами — как малыми, так и великими, как семейными, так и государственными. Притянутые магнитом единения, легче подойдут и полезные новые сотрудники, а ведь силы тьмы так злобны и злобою своею взаимно усиляются, но побороть эту злобу можно лишь благом и единением. Разберемся отчетливо во всем, и большом и малом, и увидим, как это малое иногда окажется гигантски большим.

О Кёльце продолжают поступать сведения. В уста Ояны вкладываются нелепые фразы, что мы посылаем в гости лишь наших служащих, и на этом Аллан Лее строит свою инспирированную Кёльцем обиду. Также сообщается, что Кёльц говорит многим лицам, что он повидал в Америке членов Учреждений, и они знают, что деньги были утащены сюда, и это будет пресечено. Делается совершенно ясным, что Кёльц видел в Америке каких-то людей, может быть в Нью-Йорке, может быть в Чикаго. Его клеветнические выпады совпадают с клеветою Холя (вора). Кто знает, откуда произошла инспирация самого Холя, кто именно стоит за всей этой гнусной махинацией, но чувствуется несомненно, что все это находится не в пределах ненормальности и сумасшествия, но в пределах каких-то задуманных злодеяний. Конечно, Кёльц посылает много писем и телеграмм в Америку. Он продолжает искать земли для покупки, но кто знает, может быть, это все какие-то прикрытия. Может быть, главное его поручение — это попасть обратно в долину для дискредитирования и соответственных донесений его нанимателям. Конечно, сейчас единственно, что мы можем делать, это слышать о всяких преступных сентенциях Кёльца. Он не стесняется говорить, что главный человек долины, Аллан Лее, уже отвернулся от нас и скоро отвернутся и остальные. Значит, мы действительно имеем дело с целым предумышленным планом. Своею активностью К[ёльц] наполняет всю долину, и можно ясно видеть, что прежде всего он старается повредить всей совокупности американских дел. Трудно сказать, как в Америке обнаружатся его доносы и клевета, но наши адвокаты должны быть необычайно начеку, чтобы распознать, откуда проистекает гадость. Сейчас К[ёльц] со всеми своими приспешниками опять гостит у А[ллана] Л[ее].

Теперь два слова о Лиге Культуры. Конечно, Вы заметите, что в Париже на некоторых людей слово Культура производит потрясающее влияние. В таком случае, до моего приезда в Париж и не будем их более трогать. Пускаться с ними в филологические разъяснения невозможно, и потому мы устроим в этих районах развитие Лиги другим порядком после моего проезда. Теперь же, как я уже и писал, следует очень осмотрительно накоплять полезные, истинно культурные элементы. В других странах можно открывать секции, лишь если к тому будет полная уверенность, что Культура не вызовет нервного потрясения. Но мы знаем, что все эти нервные потрясения имеют в основе своей прежде всего незнание, а потому со временем все эти завядшие цветы снова распускаются, лишь только солнце взойдет.

Ждем присылки фотографий триптиха «Жан[на] д’Арк»[1365], «Мадонна Лаборис»[1366], «Св. Пантелеймон»[1367], «Корона Мунди»[1368] — все в трех экземплярах, ибо они войдут во второй альбом для Папы[1369]. Из моего письма к Шкляверу Вы видите как мои предложения по бюджету, так и упоминание о предложении графа Флёри. Мы очень оцениваем его полезную идею, чтобы в приемных залах Мин[истерства] Ин[остранных] Дел была бы моя картина. Я охотно напишу ее. Все эти дни токи очень тяжки, но, как мудрый Соломон говорил: «И это пройдет». Но, во всяком случае, такое необыкновенное нагнетение обязывает всех нас к необычайной осмотрительности и прозорливости, а поверх всего — все к тому же Единству. Как начал с единства, так и кончаю тем же призывом, ибо в нем и вместимость, и великодушие, и осознание великого труда и сотрудничества.

Мы чувствуем, что далеко не все наши сотрудники, не говоря уже о наших друзьях, пользуются для поздравлений открытками, изданными Музеем. Это очень прискорбно, ибо хотя бы одни члены-резиденты если бы взяли только по 10 открыток каждый, то и то это уже было бы полезной суммой на покрытие долгов по печатанию. Ведь праздники являются таким исключительным моментом для распространения открыток, но, видимо, это обстоятельство многими упущено из виду. Конечно, соображение об Отделе Пекинского музея очень интересно, и могло бы дать полезные результаты. Также очень своевременно и другое сообщение китайского советника.

Итак, даже в трудные дни можно видеть многие глубоко полезные вехи. Будем накоплять эти знаки как броню против сил темных.

Духом с Вами,

[Н. Рерих]

432

Н. К. Рерих — М. де Во Фалипо*

28 декабря 1932 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб]

Мой дорогой друг,

Я был сердечно рад получить Ваше письмо от 8 декабря с приложенной газетной вырезкой статьи м[есье] Мадлена «Le Nationalisme des autres»[1370], которая мне очень понравилась. Это послание пришло одновременно с книгой Т. Л. Васвани «Религия и Культура» и экземпляром журнала «The Educational Review»