разъяснением, почему они вывозят хлеб, но при этом просят помочь голодающим. Фрумкин пояснил, что вывоз хлеба — мера вынужденная, без которой невозможно возрождение советской экономики и установление конкурентоспособных цен на советское зерно на внешнем рынке68. Однако объемы помощи не увеличились, а с зимы 1923 г. они начали резко сокращаться, с 15 августа того же года гуманитарная помощь от Миссии Нансена окончательно ликвидировалась, дальнейшая ее работа шла по линии сельскохозяйственных станций.

Голодающие Саратовского Поволжья получали гуманитарную помощь от Миссии Нансена до июля 1923 г. МСПД, вышедший из состава Миссии, окончательно ликвидировался в первых числах августа, тогда же губернию покинули его иностранные сотрудники. Не исключалось, однако, что с некоторыми организациями договор будет возобновлен: советское правительство рассчитывало на помощь медикаментами, одеждой, сельскохозяйственным инвентарем и денежными кредитами.

Накануне завершения работы иностранных организаций в Саратовской губернии был усилен надзор за иностранцами и «лакействующей перед ними» частью населения. Советские власти стремились предотвратить вывоз за границу компрометирующих их документов и скупку иностранцами у местного населения золота и драгоценностей. В циркуляре, присланном Бирману из Москвы, отмечалось, что было бы желательно сосредоточить в руках советских властей документы, компрометирующие иностранцев69. Основания для такого отношения были, сотрудников МКПГ уличали в скупке и отправке за границу ювелирных изделий. Так, один из сотрудников Международного союза помощи детям пытался отправить жене в Англию письмо с бриллиантовым кольцом, чтобы она продала его вдвое дороже покупной цены. В дальнейшем он планировал повторить эту операцию70. Но в первую очередь советским чиновникам на местах рекомендовали «особо присмотреться» к сотрудникам АРА, а не МКПГ.

Вместе с тем после окончания поставок гуманитарной помощи некоторые советские сотрудники Миссии Нансена были подвергнуты репрессиям. Например, в апреле 1924 г. арестовали по обвинению в контрреволюционной деятельности и посадили в Бутырскую тюрьму переводчицу и секретаря Миссии Елену Левашову. Нансен хлопотал за нее перед М. И. Калининым, но получил ответ, что та сослана в Пермь на три года. В одно время с ней арестовали еще несколько человек — советских граждан, бывших сотрудников Миссии Нансена [171]; их последующая судьба неизвестна.

Результаты гуманитарной помощи Миссии Нансена

Кроме перечисленных внешних трудностей Миссия Нансена в своей работе сталкивалась и с другими проблемами, возникшими уже внутри Советской России.

В первую очередь они касались доставки грузов для голодающих. Грузы сначала отправляли по морю в Ригу, оттуда — по железной дороге в Саратовскую губернию. Путь от Риги до Саратова занимал четыре дня [1]. По губернии помощь развозили железнодорожным, автомобильным, гужевым транспортом и речным — по Волге. От быстроты перевозок зависело количество кормящегося населения. Так, чтобы бесперебойно обеспечивать голодающих Автономной области немцев Поволжья, МСПД должен был регулярно получать из Риги по одному эшелону продовольствия в неделю71. Но случались задержки транспорта. Вагоны с иностранным продовольствием простаивали на распределительной базе в Ртищеве: так, в июне 1922 г. там скопилось более 200 вагонов [1]. Иногда представителям иностранных организаций приходилось давать взятки продуктами, чтобы обеспечить работу транспорта72.

Чтобы избежать порчи продуктов при задержке транспорта или невозможности приготовить горячую пищу на месте, иностранцы шли на ухищрения. Там, где не было возможности печь свежий хлеб, высылали голодающим сухари. Мясо, прибывшее с опозданием, приходилось засаливать, чтобы оно не пропало [1].

Кроме проблем с транспортировкой были затруднения в финансовой отчетности, особенно на первых порах, но по мере возможности они устранялись. Случались хищения продуктов во время стоянок поездов или переброски на склады. В декабре 1921 г. было украдено 6 % продовольствия, поступившего на адрес МСПД, 1 % продовольствия, поступившего квакерам [1]. Тогда же было отмечено шесть случаев нарушений пломб на поездах с продовольствием [1]. В феврале 1923 г. по дороге в Саратов на станции Бойня через открытый люк вагона и со склада были украдены английские посылки для голодающих. Недостачи при транспортировке продуктов случались постоянно, в среднем в дороге «терялось» 2~3 % грузов. В целом это небольшая цифра, в которую необходимо включить не только воровство, но и утрату вследствие повреждения упаковки. Чтобы хищения не сразу бросались в глаза, украденное продовольствие заменяли тяжелыми предметами. В бочке с салом, прибывшей от МСПД в село Урбах Автономной области немцев Поволжья, оказался кусок чугуна весом более 16 кг. В другом взломанном ящике не оказалось четырех банок с молоком, ящик с какао был разбит. Многие мешки с продуктами были разорваны — очевидно, крюками грузчиков. Были разбиты ящики с мылом, но недостачи в них не было73. Это подтверждает, что иностранные грузы растрачивались не только из-за хищений, но и в результате небрежной транспортировки. Также продуктами расплачивались с перевозчиками грузов, но это не носило постоянного характера и пресекалось властями. Продукты воровали и из столовых: в декабре 1921 г. на двух иностранных кухнях Саратова — № 120 и 50 — служащими были украдены почти все продукты, после чего они появились на рынках, в магазинах Саратова и уездов74. При этом Нансен, ходатайствуя перед европейскими правительствами о помощи России, утверждал, что ничего из гуманитарной помощи не было растрачено. Имевшиеся потери, по его словам, случились за пределами России [193].

Советское правительство понимало, что кражи продовольствия для голодающих подорвут его «кредит и авторитетность в международном масштабе». К тому же, согласно Рижскому договору, стоимость похищенного возмещалась советской стороной по иностранной цене. Поэтому из Риги в Саратов продукты ехали в опломбированных вагонах, под конвоем. На железнодорожных станциях вагоны охранялись вооруженными красноармейцами и милицией. По прибытии на место грузы проверялись, пропажи фиксировались [1]. На станциях гуманитарная помощь обрабатывалась и учитывалась англоговорящими сотрудниками МКПГ; они же контролировали отправку на склады. Склады в уездах также охранялись. Продукты на кухни выдавались под охраной. Выдача продуктов фиксировались в специальных книгах, отражающих баланс продуктов в начале и конце месяца. Эти книги отправлялись в Женеву [1]. В сельских кухнях велись такие же книги, данные из них собирались в отчеты по волостям и предоставлялись уездному полномочному не позже пятого числа каждого месяца. В них указывалось общее число изготовленных и выданных за месяц порций по каждому меню. К отчетам прилагались ведомости о количестве кормящихся в каждой кухне людей и купоны, оторванные от карточек, которые предъявлялись при получении питания. Если обеды отпускались без карточек, это также указывалось. Местные власти предписывали во всех столовых иностранного питания выставлять на видном месте образы выдаваемого хлеба и вареной пищи с надписью