%. Для жителей США посылка была на 5 % дороже, чем для европейцев. Полученную от купонов сумму представитель Миссии за границей доктор Дубровский клал на счет Миссии в одном из крупных европейских или американских банков. После чего в Ригу на адрес Миссии Нансена высылались посылки, купленные на эти деньги, а в Женеву отправлялись копии списков отправителей и получателей57.

Идея адресных посылок была позаимствована Нансеном у АРА. Нансеновские посылки были чуть меньше американских, но состав продуктов был схожим. Продуктовая посылка Нансена стоила 2,5 доллара и весила 13 кг. В нее входило 8,5 кг белой муки, по 1 кг сала, риса и сахара, 450 г чая и две банки сгущенного молока58. Количество продуктов могло меняться: уменьшение веса одного продукта компенсировалось увеличением веса другого. Для сравнения: посылка, распространяемая на Украине, содержала 7 кг муки, четыре банки сгущенного молока, по 1 кг сала и сахара, 400 г чая [171]. За все время посылочной операции в марте 1922 — июне 1923 г. через Международный комитет помощи голодающим в страну поступило более 117 тысяч продовольственных посылок. С октября 1922 г. в страну стали также поступать вещевые посылки, они не имели определенного состава и веса. Посылки получали на Украине, в Крыму, Поволжье (табл. 3) и Центральной России — во всех регионах, где работал МКПГ.

Таблица 3 — Количество посылок, полученных от Миссии Нансена городами Поволжья с 1 марта 1922 по 1 июля 1923 г.59

Саратов получал наибольшее количество посылок среди городов Поволжья, в которых работала Миссия Нансена. Отделом распределения посылок Нансена в Саратовской губернии заведовал Иван Иванович Рейнеке — представитель известной династии саратовских промышленников60.

В рамках деятельности Европейского союза помощи студентам и Нансеновской помощи работникам интеллектуального труда иностранную помощь получали студенты и преподаватели саратовских вузов. Помощь профессорам и студентам шла и через МСПД [1].

Положение работников саратовских вузов было сложным еще до официального объявления о голоде. Весной 1921 г. им на один — три месяца задерживали зарплату и выдачу ежемесячного продуктового пайка [75]. С началом голода выдача пайков продолжалась, но качество их снизилось. Алексей Бабин, преподававший английский язык в Саратовском университете, писал в своем дневнике 18 ноября 1921 г.: «Октябрьскую университетскую порцию выдали только сегодня. Она состоит из 36 фунтов61 ржаной муки, 7 фунтов “мяса”, которое я выбросил, 1 фунта деревенского масла, 1 фунта влажного сахарного песка, 2 фунтов грязной соли крупного помола, 1 фунта ячменного кофе, 20 фунтов пшена, 10 фунтов непровеянной фасоли, ¼ фунта мыла и 2 коробков никудышных советских спичек. Это лучшая порция, которую мы когда-либо получали» [75].

К лету 1922 г. профессорский паек, получаемый от государства, состоял из 8 кг ржаной муки, 6 кг мяса плохого качества, 1,8 кг растительного масла, 2,2 кг соленой сельди, 1,5 кг табака и 400 г российского кофе. Надо учитывать, что этим пайком питались не только сами профессора, но и члены их семей. Меню саратовских преподавателей в массе своей представляло пшенную кашу с растительным маслом, суп с соленой рыбой, жаренную на растительном масле картошку. Не хватало белого хлеба, масла, мяса хорошего качества. Яйца, сливочное масло и свежая рыба профессорам не выдавались, этими продуктами в первую очередь снабжали детей [1]. Поскольку цены резко выросли, купить недостающие продукты многие профессора не могли. Бывали случаи, когда они ходили босиком или в порванной обуви. В поисках дополнительного заработка профессора продавали личные вещи, читали лекции сверх нормы (до 30 часов в неделю) и работали в нескольких местах учителями. Но другие научные работники — ассистенты, лаборанты, младшие научные сотрудники — из-за отсутствия необходимой квалификации не имели такой возможности.

Не хватало дров и угля для отопления учебных заведений. Бабин упоминает, что зимой в университетском туалете над унитазами «возвышались замерзшие экскременты восемнадцать дюймов и два фута в высоту. Полы были покрыты испражнениями и толстым льдом» [75].

В июне 1922 г. В Саратове был создан Комитет помощи профессуре под руководством профессора Саратовского университета Бориса Матвеевича Соколова. На должность его рекомендовал сам А. В. Эйдук, кандидатуру поддержали Максим Горький, коллеги и ректор Саратовского университета [1]. Соколов устраивал и иностранцев. «Он в течение 33 лет занимается общественной работой, не состоит в политических партиях и считает, что привести эту страну назад к нормальному положению — его обязанность и обязанность его коллег», — писал в Москву Горацио Кук [1]. Именно Соколов впоследствии организует в Саратове так называемый Музей голода. Туда войдут суррогаты, которыми питались голодающие, и другие экспонаты. До наших дней сохранились только некоторые фрагменты этой коллекции, хранящиеся сейчас в Саратовском краеведческом музее. По слухам, советские власти приказали уничтожить Музей во время другого голода — 1930-х годов. Но сотрудники, отвечавшие за него, чудом спасли часть коллекции. Информация эта не подтверждена документально, и остается только догадываться о реальной судьбе Музея.

Первое заседание Комитета состоялось 21 июня, на нем присутствовали представитель Международного союза помощи детям Г. Кук, заместители Бирмана — М. Е. Перлов и А. М. Голубев. Профессор Соколов доложил о необходимо сти выделения 150 адресных посылок, отметив, что медицинские профессора, ведущие параллельно частную практику, не должны получать помощь. Исключение делалось для хирургов, особенно гинекологов, которые в большинстве своем работали в больницах и не зарабатывали частной практикой. 150 посылок не могли охватить всех нуждающихся, поэтому приходилось исключать целые категории научных работников: преподавателей, сотрудников лабораторий, помощников разных уровней [1]. В большинстве случаев получатели имели иждивенцев, которые также пользовались оказанной профессорам помощью. Поэтому уже на первом этапе распределения посылок Кук просил Горвина увеличить их количество хотя бы до 200 [1]. В общей сложности за июнь — декабрь 1922 г. «по спискам профессуры» было выдано 716 посылок62. Помощь также была оказана трем профессорским вдовам, чьи мужья погибли при исполнении обязанностей, оставив семьи без содержания.

Положение саратовских студентов было еще хуже, чем преподавателей. «Привилегированные» студенты-медики, по свидетельству Бабина, получали только 26 фунтов ржаной муки государственного пайка в месяц, который также задерживали [75].

Списки получавших паек Европейского союза помощи студентам в Саратове и вопросы распределения продовольствия согласовывались с руководством этой организации в Москве. «Вычисляя количество муки, я определил, что на каждые 80 граммов муки, которые Вы дадите в пекарню, получите по 100 граммов хлеба. Если комитет использует эти продукты согласно спискам, которые я наметил, этих продуктов хватит до