После трех часов обсуждения все выдохлись, и Хатерворд принял решение прекратить дебаты.

Он был уверен, что каждый из участников команды еще не один десяток раз за оставшееся время прокрутит весь план в голове. До завершающего этапа оставалось три или четыре дня, и каждый из соратников еще мог успеть внести свои предложения и поправки. Сейчас нужно было по-прежнему не спускать глаз с испанских представителей, обеспечивать связь, подстраховку и контакт с Гренчем и отслеживать возможное постороннее наблюдение за квартирой Новака.

* * *

Генрих в четыре часа ночи шел по коридору третьего этажа отеля. По причине ночного времени коридор был пуст, и позднего или раннего прохожего сопровождал только строй начищенной обуви постояльцев, стоящей ровными рядами сбоку от каждой двери номеров. У двери с номером триста пятнадцать он наклонился, поднял пару тяжелых зимних ботинок, прикрыл их своим пальто, которое нес на локте согнутой руки, и, проследовав до лестницы, спустился на второй этаж. По дороге ему встретился только Марвин, страховавший напарника от ночных гуляк, которые могли не вовремя появиться в момент «кражи».

Вместе они прошли по ковровой дорожке второго этажа и, не постучавшись, скрылись за дверью под номером двести одиннадцать, где были встречены хозяином номера Хатервордом.

Генрих поставил на стол, покрытый газетой, «украденную» пару. Там уже стояли и лежали пара чистых полотенец, узкая малярная кисть, перочинный нож, несколько листов чистой бумаги, две небольшие баночки с притертыми пробками, в одной из которых была желтая, а в другой бесцветная жидкость, и маленький кулек.

Трое мужчин обступили стол. Хатерворд взял в руки правый ботинок, осмотрел его рифленую подошву и вырезал перочинным ножом из одного ребра небольшой кусочек. Открыв первую банку, он обмакнул в нее кисть, смазал всю поверхность желтой жидкостью, после чего кивнул Марвину. Тот развернул кулек, в котором оказались горстка пыли и мельчайшие крупинки песка, и разровнял все это ровным слоем на обертке. Ботинок вначале был плотно прижат к этой уличной пыли, а затем к чистому листу писчей бумаги. Оставленный им след был внимательно осмотрен Хатервордом. Похоже, его что-то не устроило, и вся операция была повторена еще дважды при полном молчании участников. Наконец он удовлетворенно кивнул, протер подошву сначала сухим полотенцем, потом смочил его бесцветной жидкостью из второй баночки и еще более тщательно вытер. Зачем-то понюхав ботинок, протер смазанное место еще раз, дополнительно смочив полотенце. Немного подумав, достал из кармана коробок спичек, смочил кончик одной из них в желтой жидкости, провел им по ранту, прикоснулся несколько раз к шнурку, после чего поставил ботинок рядом с его парой. Теперь оставался последний штрих.

Генрих взял в руку ботинки и согнул ее в локте. Марвин набросил на нее пальто и расправил его, чтобы ноша не выглядывала. Оба покинули номер и проделали путь в обратном порядке к двери номера триста пятнадцать, где ботинки заняли свое прежнее место.

* * *

Два следующих дня не принесли ничего нового. Наблюдаемые гуляли по городу, то по двое, то всей группой, обедали в разных ресторанах и после прогулок возвращались в свои номера.

Уже на второй день после предшествующих событий группа Кубарева усилила свое наблюдение за входом в отель. По его предположению, коммерческий директор Клаус за день или за два до передачи оружия заказчику должен был предупредить его об этом, а, следовательно, лично явиться на встречу.

Теперь Генрих постоянно сидел в машине, наблюдая за входящими в отель. Вместе с ним, сменяясь по очереди, сидели все члены группы, которые, в зависимости от обстоятельств, должны были сыграть роль ширмы или отвлекающего объекта.

Клаус приехал в отель на третий день вечером. О его возможном появлении разведчиков предупредили сами испанцы. После обеда Бакар долго беседовал с метрдотелем, видимо, обсуждая меню и заказывая столик, а в седьмом часу вечера, одетый в костюм для приемов, занял место в ресторане за столиком для двоих. Разведчики тоже приготовились. Все действие должно было произойти у стойки гардероба, расположенной, как обычно, перед входом в зал ресторана.

Группа отвлечения и прикрытия расположилась в машине перед входом в отель и должна была зайти в него следом за вошедшим коммерческим директором.

Автомобиль заводчика разведчики узнали сразу. Хатерворд не зря почти три часа беседовал с Новаком. Шикарный кадиллак не успел еще остановиться напротив входа в ресторан, а разведчики уже занимали свои позиции. Первым в фойе ресторана вошел Марвин, за ним следовал Клаус. Генрих двигался за спиной коммерческого директора, а всю эту группу прикрывали сзади от возможных зрителей широкие фигуры Хатерворда и Дорна.

Сотрудник ресторана в раззолоченной темно-зеленой ливрее встретил их у стойки гардероба. Марвин неторопливо начал снимать с плеч свое пальто и рукой задел стоящего сзади Клауса, который расстегивал свое.

— Прошу меня простить, — повернувшись, извинился Марвин.

— Ничего, — недовольно буркнул коммерческий директор.

— Надеюсь, я вас не ушиб? — продолжил виновник.

— Сдавайте свои вещи. Я хочу пройти в зал, — последовал высокомерный ответ Клауса.

Марвин повернулся и протянул свою одежду сотруднику гардероба.

Заминка заняла всего несколько секунд. Все стоящие сзади мужчины снимали верхнюю одежду, ожидая своей очереди и перекрывая со всех сторон своими спинами стоящих в центре Марвина и Клауса.

Коммерческий директор смог передать свое пальто служащему ресторана только тогда, когда стоящий напротив Дорн отодвинулся в сторону.

Небольшая толпа перед гардеробом быстро рассосалась. Марвин и Дорн вслед за Клаусом скрылись за тяжелой шторой, отделяющей фойе от ресторанного зала, а Генрих и Хатерворд прошли коротким коридором и попали в пустую туалетную комнату.

— Где ключ? — шепотом спросил Хатерворд.

— У тебя в правом кармане, — так же тихо ответил Генрих, подходя к раковине и включая воду.

Глава разведывательной группы только одобрительно покачал головой и, улыбнувшись, скрылся в одной из кабинок.

Закрывшись и присев на унитаз, Хатерворд вынул из кармана ключницу из толстой кожи, с выдавленным по бокам орнаментом и закрытую язычком на кнопку. Он открыл футляр, и из него выскользнул массивный, отливающий никелем ключ. Рассмотрев со всех сторон вожделенный предмет, Хатерворд извлек из левого кармана своего пиджака портсигар и раскрыл его. Вся внутренность мужского аксессуара была заполнена серой массой какого-то вещества. Разведчик приложил к ней фигурную бородку ключа и пальцами надавил на нее. Ключ с некоторым сопротивлением погрузился в массу. Затем Кубарев осторожно извлек его, полюбовался четким оттиском, перевернул другой стороной и повторил отпечаток на второй половине портсигара. Свободного места было еще много, и он дважды вдавил бородку ключа его торцом.