— Ты — раб стереотипов, которые почерпнул из каких-то убогих фильмов и книжек, которые тут никто не смотрит и не читает. Это оскорбительно.

Да-да, конечно. Двадцать первый век, все такие оскорблённые. В роддоме младенец из влагалища вылезает и тут же суёт акушеру повестку в суд за то, что его оскорбили. Впрочем, нахрен, на светские темы опосля потрещим, время будет.

— Ладно, забыли, — махнул я рукой. — Женишься — молодец. Всегда знал, что ты этим кончишь. Жду приглашения. А то сам приду. По дресс-коду только сориентируй, какого цвета плавки надевать.

— Приглашения? — растерялся вдруг братец.

— Ну. Чё ты теряешься? Ставишь посреди зала здоровенную «плазму», там я с гитарой и бутылкой, все на меня смотрят. В уголке ты с невестой робко прячешься. И вебку ещё, чтоб я мог на вас смотреть и умиляться. И акустику п**датую подключите, чтоб мой глас е**шил, как трубы судного дня. Записал?

Федька чего-то загрузился. Аж с лица спал. Наверное, представил, как я обосру ему свадьбу. Да ладно, чё он, в самом деле? Я ж шуткую.

— Так это... — покашлял я в металлический кулак. — Я чего пришёл-то? Дело серьёзное, опасаюсь за свою жизнь.

— Ты чушь несёшь, — очнулся Федя. — Твоей жизни здесь в принципе не может ничего угрожать!

Ага. Значит, про убивающий на**й меч братишка так до сих пор и не в курсе. Хорошо, очень хорошо. Пусть и дальше пребывает в блаженном неведении, ему же проще.

— Ты мне баки не заливай, — постучал я по подлокотнику трона. — Мне нужно как-то ограничить доступ к моему телу одной пидарасины неопределённой гендерности. Просто захерачь какую-нибудь магическую фигню, чтобы это ко мне не приближалось.

— Ладно. От кого там тебя защитить надо?

— Ник — AxiLess.

— А, это которая внешность и пол сменила, — поморщился Федя. — Целое направление исследований из-за неё приостановили. Крайне неустойчивая психика, увы. Но желание индивида...

— А ты в курсе, почему она решила сменить пол? — перебил я.

— Она сказала, что изначально совершила ошибку...

— Она на меня запала. И теперь думает, что раз у неё есть дырка между ног, мы с ней будем жить долго и счастливо. И я хочу услышать твои соображения на тему того, как ты собираешься меня от этого защитить. Мне нужно, типа, судебное ограничение, или как там...

Федя застыл, глядя на меня с широко раскрытым ртом. Потом покачал головой:

— Проклятье, Вань... Мёрдок! За каждым косяком, за каждой проблемой на проекте так или иначе стоишь ты!

— Поклоняйся мне, восхищайся мною, но огради меня от пидарасины!

— Подумаю, что можно сделать, — вздохнул Федя.

Ну и рожа... Ну вот точь-в-точь как у меня. Только одежда дебильная и причёска. То ли дело у меня хаерина — обосраться можно от восхищения.

— Думай быстрее, — буркнул я. — Не могу творить в атмосфере постоянной угрозы пидорства. Это влечёт за собой повышенный расход алкоголя, что, в свою очередь, увеличивает градус опасности.

— Ещё что-нибудь? — Федя встал и привычным жестом отряхнул брюки.

— Пацан у меня пропал. Коля. Ну, этот — Rchn. Скоро уж сутки будет, как провалился сквозь землю. Никогда такого не было. Беспокоюсь за него.

— Ну... Когда я смотрел в последний раз, его умственное развитие уже примерно соответствовало уровню шестилетнего...

— Я знаю, что ты ему завидуешь, но пацан пропал, и это не шутки.

— Я к тому, что он очень быстро развивается и осваивается в мире. В мире, который не в состоянии ему навредить. Если его убьют на каком-нибудь квесте — он просто реснется, и всё.

— То есть, обнаружить его местоположение вы не в состоянии?

— В состоянии. Ладно, я тебя понял. Дам знать, как что-то будет известно по обоим пунктам.

— Х*юнктам.

— Очень по-взрослому, Мёрдок. Тридцать лет, горжусь тобой, братик. Кстати, появление в игре динамического возраста — вопрос уже пары дней. Будешь продолжать в том же духе — скоро Система перестанет тебе наливать алкогольные напитки.

— Можно подумать, она мне сейчас наливает, — фыркнул я. — Всё приходится самому делать. Бардак...

— А я ведь серьёзно. Если человек развивается — у него увеличивается возраст, а если деградирует — он может уменьшиться...

— А хера мне тут ещё делать, как не деградировать?! — взорвался я. — Вы, б**дь, хоть бы «автор тудей» какой подключили к вашему проекту! На весь город ни одной нормальной книжки! Один извращенец Вейдер, который пишет нудную документалистику о том, как все е**тся или прокачиваются. Мне такого говна в повседневке хватает!

Вот сейчас, судя по роже, что-то у брата внутри реально щёлкнуло и замкнулось.

— А ведь это действительно проблема, — пробормотал он. — Занятно... Никто больше не поднимал этого вопроса. Я поставлю его на совещании!

— Ты про первые два вопроса помни, они — главные. Книжки — это, конечно, хорошо. Но без них жить можно. А вот когда Коляна потерял, или когда пидарасы атакуют — это уже вообще караул просто.

Федя кивал, но рожа у него уже была рассеянная, он уже чего-то там себе думал о грядущем совещании.

— Слышь, Федь, вопрос такой, — сказал я, поёрзав на троне. — А как там матушка?

— Что? — дёрнулся он.

— Ну, мама? Жива? Здорова? Немолодая уж...

— Она в порядке. И... она здесь. Я привёз её во Фриско. На твои... Ну, в общем, когда ты...

Опа. Меня, значит, решили похоронить в Сан-Франциско? На чужбине? Вот так номер... Нет, мне, конечно, насрать и даже больше. Я, вообще, про другое хотел.

— Она мне ни разу не написала, — сказал я. — Не знаешь, почему?

Не то чтобы я был таким уж примерным сыном... Врагу бы такого сына не пожелал, если честно. Но блин, материнское сердце — оно ж должно всё прощать, не? Особенно когда сын помер. Смерть, по идее, все проступки прижизненные на ноль умножает.

— Ну... ей, знаешь, тяжело принять то, что ты продолжаешь жить здесь, — бормотал Федя, глядя в пол. — Это не значит, что она никогда не напишет. Просто ей нужно время.

— Год прошёл.

— Знаю. Чего ты от меня-то хочешь, Мёрдок?

Я резко выпрямился. И правда. Чего я до этого ущербного доковырялся?

— Чего я от тебя хочу — уже сказал, — отчеканил я. — Не смею задерживать. Свали отсюда в страхе и исполняй мою волю.

С этими словами я сам встал с трона и, громыхая доспехами, поспешил свалить. Но не в страхе, а совсем даже наоборот. Я только пидарасов боюсь немного, а больше мне ничто не страшно.