Шрифт:
Закладка:
ЛИНА ХИДИ (СЕРСЕЯ ЛАННИСТЕР): Сцена получилась меланхолическая, с печальной энергетикой – оно и понятно, ведь эти двое устали жить в браке. Притом мы снимали ее в конце долгого рабочего дня, когда буквально валились с ног.
БРАЙАН КОГМАН: Лишь тогда Серсея стала живой – до тех пор это была какая-то Снежная Королева. Чувствуешь себя окрыленным, додумывая чей-то характер самостоятельно и совмещая его с персонажем, взятым из книги. В некотором смысле это нарушает все сценарные правила: нужно, чтобы каждая сцена продвигала действие вперед, а большинство наших вставок не продвигает. Ну и к черту такие правила.
АЛАН ТЕЙЛОР: Меня поражала длительность этих сцен. Я препирался с Дэйвом и Дэном насчет восьмистраничного диалога или тринадцатистраничной прогулки с разговорами. Умолял их сократить что-нибудь, они отказывали, потом мы снимали, и все получалось отлично. Бесит, только когда читаешь.
Еще одной вставкой был трехминутный разговор в тронном зале между коварным мастером над монетой Петиром Бейлишем и загадочным мастером над шептунами Варисом.
ДЭН УАЙСС: В наличии двое пройдох и два умнейших человека во всей истории, кроме разве что Тириона. Все равно что глава КГБ и глава ЦРУ решили вместе кофейку попить.
КОНЛЕТ ХИЛЛ (ВАРИС): Загадочным быть нетрудно – ты просто пользуешься моментом и подкидываешь людям информацию к размышлению. Роль эта чисто рассудочная. Я не дерусь, не занимаюсь сексом. В суде и на совете Варис говорит не так, как с доверенными людьми. Сначала его хотели сделать мастером переодеваний, но так и не сделали. Я думал, что это роль для Алека Гиннесса или Питера Селлерса.
ДЖОРДЖ Р. Р. МАРТИН: Конлет Хилл – замечательный Варис. Увидев его впервые, ни за что не подумаешь, но он делается просто неузнаваемым. Полностью растворяется в персонаже.
ДЭН УАЙСС: Мизинец у Эйдана получился чуть ли не мистической фигурой, властолюбцем и творцом хаоса. Разгадывать его действия – все равно что луковицу чистить, до конца никогда не добраться.
Авторы вели нескончаемые дискуссии по поводу мельчайших элементов этого нового мира. Так, слепой мейстер Эйемон, беседуя с Джоном Сноу в Черном Замке, одновременно делает нечто спорное.
ДЭВИД БЕНИОФФ: Он мясо режет.
ДЭН УАЙСС: Ну и что? Почему слепой не может нарезать мясо?
ДЭВИД БЕНИОФФ: Вообще-то может, конечно, но почему бы не поручить это стюарду? Я Дэну так и сказал: «Почему этот слепой столетний старец сам режет мясо?»
ДЭН УАЙСС: Актер, Питер Вон, действительно слеп, и в этом нет никакого подвоха.
За первые пять серий действующие лица обжились в своем новом мире, а с шестой, «Золотой короны» по сценарию Джейн Эспенсон, «Игра престолов» стала набирать обороты. Все компоненты сериала заработали как единое целое, темп ускорился, и на экран стал пробиваться черный юмор.
Тирион, особенно ярко выделившись в горном замке Орлиное Гнездо, навсегда завоевал симпатии зрителей. Взятый в плен Лизой Аррен (Кейт Дики), он разражается вызывающей тирадой и платит наемнику Бронну (Джером Флинн), чтобы тот сразился на поединке вместо него. Контраст между беспринципным Бронном и его противником, «благородным» рыцарем в тяжелых доспехах, – отличный пример того, как грубый прагматизм «Престолов» рушит традиционные артуровские легенды.
ДАНИЭЛЬ МИНАХАН: Джером решил, что будет биться без шлема, и просто финтил, как боксер.
ДЭВИД БЕНИОФФ: Джемма Джексон, наш художник, проделала фантастическую работу с Гнездом за очень короткое время и небольшие деньги. Вспомните Лунную дверь. Вы видите, как два мужика открывают ее, крутя колесо, и думаете, что это фокусы монтажа, но у Джеммы дверь действительно открывалась именно так.
ДЭН УАЙСС: Дверь была настолько реальна, что Джером Флинн по правде выпал из нее и чуть не убился.
В последнем «гнездовом» эпизоде Тирион бросает злобному тюремщику Морду кошель с монетой, и зрителю впервые наглядно показывают, что «Ланнистеры всегда платят свои долги».
ПИТЕР ДИНКЛЭЙДЖ: Господи, как давно это было. Я очень люблю бой Бронна с Железным Дровосеком. А знаете, когда я по-настоящему вжился в образ? Когда швырнул деньги тюремщику. Сначала у меня было так: «Ну, богатый плейбой, со шлюхами путается…» А вот когда он отдает Морду деньги и делает соответствующее лицо – в этом он весь, Тирион. Герой, как талантливый режиссер, держит в голове все детали и гнет свою линию до конца.
В этой серии мы находим также одну из лучших цитат сериала, подытоживающую общий мотив выживания и любви к жизни. Браавосский учитель фехтования Сирио Форель (британский актер Милтос Еролиму) спрашивает у Арьи, молится ли она богам. Та отвечает, что молится и старым, и новым. «Бог один, – отвечает на это Форель, – имя ему Смерть, и мы говорим ему только одно: “Не сегодня”».
ДАНИЭЛЬ МИНАХАН: На пробах мне показалось, что Милтос чуть-чуть переигрывает, но потом я понял, что драматизм у него в крови. Он театрален, как настоящий шоумен. По-моему, между ним и Мэйси возникла отличная химия.
ДЭВИД БЕНИОФФ: Недавно мы с женой обедали с моими родителями, и мама, которой восемьдесят два года, спросила: «А кто сочинил это “не сегодня”?» – «Из книги, наверно, взяли, – говорю я. – Хотя погоди…»
ДЭН УАЙСС: Твой маме есть чем гордиться. В первой версии, написанной Джейн Эспенсон, этой реплики не было.
ДЭВИД БЕНИОФФ: Потом Дэн переписал все по-своему, и получилось хорошо, только концовка была другая. Тут у меня возникла одна идея, и я подумал: «Если Дэн меня раскритикует, я здорово обозлюсь». А ты мне: «По-моему, неплохо, чувак».
ДЭН УАЙСС: Больше чем неплохо.
ДЭВИД БЕНИОФФ: Не помню уже, какой религиозный или квазирелигиозный импульс натолкнул меня на эти слова. Печально, что лучшую свою реплику я выдал в первом сезоне и на этом сдулся.
В следующей серии мы познакомились с блистательным Тайвином Ланнистером. Чарльз Дэнс свежует оленя (это, кстати, символ дома Баратеонов), одновременно поучая своего сына Джейме.
ДАНИЭЛЬ МИНАХАН: Мы не собирались повторять ошибку с разделыванием оленя в первой серии. Продюсеры привезли две уже обработанные туши, внутрь положили резиновые потроха – Чарльзу оставалось только повторить определенные движения. Я спросил его, не
