Шрифт:
Закладка:
Пробыв в Кургане значительное время, писатель проехал в Шадринск, а оттуда в деревню Мальцеву, где работает колхозный ученый Терентий Семенович Мальцев. От него, как и вообще от людей из курганского руководства, Е. Ю. Мальцев буквально в восторге. Про Т. С. Мальцева он сказал:
— Это же совершенно исключительный человек! Представьте, он ни разу не бывал в школе — старовер-отец не пускал — а выучился самоучкой. И тем не менее сейчас он образованнейший человек. У него прекрасная библиотека, которую он держит не для того, чтобы любоваться корешками книг, а читает, изучает их. Как-то в разговоре он сослался на Дидро — французского философа XVIII века. Да хорошо, что тот том, на который ссылался Терентий Семенович, я все-таки читал. А ведь есть много нашего брата-писателей, которые Дидро и не читывали…
Конечно, в отношении сельского хозяйства он как у себя дома: знает все его тонкости, настоящий профессор. Тут нового для него ничего нет. Наоборот, сам он — новатор. Рассказывает, что не раз спорил с самим Лысенко. И спорил жестоко, во многом не соглашаясь с ним. И Лысенко нет-нет да и согласится с Мальцевым.
А потом, знаете, что он сказал мне? «Оставайтесь, — говорит, — у нас в Мальцевой!» «Да что же, — говорю, — я буду делать здесь? Я ведь не агроном…» «А я, — говорит, — буду давать вам темы, а вы пишите…» «Конечно, это хорошо, но ведь у меня есть своя работа, свои темы, свои планы…»
Кто-то из нас спросил:
— Елизар Юрьевич, не думаете ли вы использовать наблюдения в Кургане и его области в своих произведениях, особенно о Терентии Семеновиче Мальцеве?
— Сейчас пока ничего определенного сказать не могу, но во всяком случае я очень обогатился. В частности, предо мной теперь ясно рисуется образ первого секретаря обкома партии, а также образ колхозного ученого. В какой-то степени я обязательно использую это, но как, в каких произведениях, пока сказать ничего не могу.
Когда кончили разговор о Кургане, писатель очень немного сказал о своих наблюдениях в колхозах Свердловской области.
— Теперь давайте поговорим о ваших делах, о ваших нуждах, — предложил Е. Ю. Мальцев.
«Давайте сначала познакомимся, кто в каком жанре работает», — и стал обращаться к каждому из нас.
Один говорил, что он — прозаик, другой — поэт, третий — очеркист, там дальше — критик, драматург.
Дошла очередь до меня:
— Я — собиратель произведений устного творчества — фольклорист.
— Смотрите-ка, какое разнообразие жанров! Это интересно! Ну, расскажите, кто в чем нуждается и нельзя ли как-нибудь ваши нужды удовлетворить.
Летом 1954 года Е. Ю. Мальцев снова приехал в Курганскую область, побывал в Мальцевой и надолго поселился в селе Красномысье — резиденции Понькиной МТС Шадринского района.
1-го июля в Шадринском городском саду, в помещении летнего театра была организована встреча шадринцев с писателем. Писатель довольно подробно остановился на своей биографии, рассказал о творческом пути, о цели своего приезда в Курганскую область, о своих наблюдениях жизни колхоза и МТС в селе Красномысье. Мне удалось почти полностью записать выступление писателя.
ПИСЬМА, АВТОГРАФЫ, РУКОПИСИ
ПИСЬМО А. П. ЧЕХОВА
Почерк А. П. Чехова, как почерк А. М. Горького, узнаешь «за версту». Если Горький, кажется, пишет медленно, выписывая каждую букву в отдельности, Чехов «спешит» набрасывать их на бумагу тонкими, почти волосными линиями. Вот и письмо «Николаю Николаевичу» написано именно таким «спешащим» почерком, да еще, не дождавшись, когда высохнут чернила, сложено вчетверо: получилось много марашек.
Вот текст этого письма:
«17 янв. 1904
Многоуважаемый Николай Николаевич, сегодня я записал на Ваше имя четыре места на четвертое представление, в партере, не дороже, как Вы писали, 2-х рублей.
За Яковлева и за письмо приношу Вам сердечную благодарность и низко кланяюсь.
Будьте здоровы и благополучны.
Внизу листика, на последней линейке:
«За билетами пошлите накануне спектакля».
Писано письмо на одной стороне почтового листа (размером 17,8×11,2 см) с линейками. То, что автор письма торопился и спешил запечатать его в конверт, даже не дождавшись, когда высохнут чернила, можно вполне понять, если вспомнить, что этот день был и днем рождения и днем именин. Помимо всего этого Московский Художественный театр неожиданно для Антона Павловича устроил публичное чествование его в связи с 25-летием литературной деятельности. Известно, что это очень взволновало скромного и крайне застенчивого писателя.
Было еще одно важное обстоятельство. Именно 17-го января ст. ст. Художественный театр впервые ставил пьесу Чехова «Вишневый сад». Естественно, что не только в день спектакля, но и за несколько дней до него Антон Павлович волновался: как-то встретит зритель новое произведение?
И вот, как говорится, дай бог всякому быть таким, как Чехов: волноваться в один из самых значительных дней своей жизни — и не забыть об одном из друзей, написать ему, а до этого еще успеть похлопотать о театральных билетах.
Письмо получено мною от В. Н. Харузиной, у которой был брат Николай Николаевич. Сначала я думал, что Антон Павлович писал этому Николаю Николаевичу, а когда справился в «Большой советской энциклопедии», то оказалось, что он умер еще в 1900 году, тогда как письмо писано в начале 1904, т. е. в год смерти Чехова. «Коли письмо хранилось в семье Харузиных, то оно было писано сыну Николая Николаевича, тоже Николаю Николаевичу», — думал я, хотя не знал, был ли женат брат Веры Николаевны.
Антон Павлович благодарит в письме «за Яковлева». С этой фамилией у писателя был соученик по гимназии, и я полагал, что именно за этого Яковлева Чехов благодарил своего адресата.
В январе 1962 года удалось мне в свердловском отделении Академкниги приобрести 68-й том «Литературного наследства», целиком посвященный А. П. Чехову, и там на страницах 254—255 сообщается, что адресатом письма был Н. Н. Хмелев — земский деятель, знакомый А. П. по общественной работе в Серпуховском уезде. 15 января 1904 г. Хмелев своим письмом просил А. П. достать ему билеты в Художественный театр, так что письмо из моего собрания является ответом
