оставил мне кто-то, кто совсем обо мне не думает, и я его тоже не знаю. Я знаю, это нонсенс. Но это бы вызвало у меня улыбку. Я бы взяла ее и пошла с ней в школу. И положила бы себе на парту. Просто так, без всяких лишних слов. Ондэ бы сразу подбежали, засыпали бы меня вопросами.

– Эй, кто это тебе подарил?

– Фабио?

– Он хочет попробовать все начать сначала?

– Фи, он – розу! Да он же сухарь!

И начнут хохотать. А я буду молчать. Я все утро буду держать их в неведении. А потом, в конце уроков, буду отрывать по лепестку и на каждом напишу синей ручкой слова из той песни: «Всегда есть причины для радости, даже если сердце ставит ей препятствия, а я ведь заслужила ее…» – и я бы выпустила через окно эти лепестки. И ветер отнес бы их далеко-далеко. И может быть, кто-нибудь их поднял. И собрал бы их по порядку. И прочел бы всю фразу. И отправился бы меня искать. Может быть, это был бы он. Но кто этот он?

Алессандро просыпается и ворочается в постели. Будильник уже прозвенел.

Черт побери, проклятье, проклятье, проклятье! Он быстро соскакивает с кровати, вставляет ноги в тапки. Но когда я его выключил? Или я не слышал? Или вчера во всем этом бардаке я его не поставил? Быть того не может. Он, скользя по паркету, въезжает в кухню. Ставит на огонь кофеварку. Бежит в ванную, хватает электробритву и, бреясь на ходу, бегает по комнате. Он пытается навести порядок после вчерашнего. Ведь сегодня придет домработница. Черт, надо еще тут проверить… он входит в комнату для гостей. Видит чашечку. Опять эти вишни. Он несет их на кухню и выбрасывает в мусор. Идет в ванную для гостей, еще раз проверяет унитаз, заглядывает в умывальник, смотрит на пол, проверяет в углах. Хорошо. Ни следа не осталось. Только не хватало мне одного: известный специалист по рекламе арестован из-за наркотиков. Именно я, главный борец с наркотой. Да никто бы не поверил. И он, погруженный в эти мысли, еще раз дергает ручку сливного бачка и выходит в гостиную. Ставит музыку, и настроение улучшается. Все еще бреясь, он начинает танцевать. Ну да, черт меня подери, я должен быть счастлив. Мне еще тридцать шесть лет, я успешный рекламщик: у меня несколько престижных премий. Ну, родители мои хотят, чтобы я женился; значит, скоро это случится. Или, может, нет. Так или иначе я нравлюсь женщинам. Он осторожно подходит к зеркалу, приближает к нему лицо и всматривается в него. Я очень даже нравлюсь женщинам. Спокойно, спокойно! А ты, Елена, еще будешь сильно жалеть, ты локти себе будешь кусать от досады. И, уверенный, что все так и будет, он выпивает кофе. Затем проскальзывает в душ и стоит под струями холодной воды. Так, о чем же будет сегодня речь на совещании? Блин. Я уже опаздываю… сильно опаздываю. И он выскакивает из душа. Быстрее-быстрее.

– Но, Ники, ты же не позавтракала.

– Мама, я выпила кофе.

– Ты ничего не поешь?

– Не успеваю, я опаздываю. Сильно, блин, опаздываю.

– Ники, я тебе сто раз повторяла: не говори так.

– Но если я так сильно опаздываю!

– Все равно не говори. Ты на скутере поедешь?

– Да.

– Тихонько езжай, слышишь? Не гони.

– Мама, ты мне это каждое утро говоришь. Хочешь, чтобы когда-нибудь я облажалась?

– Ники! Что за слова?

– Но если ты облажался, то уж облажался. Ну, если ты настаиваешь, буду говорить – чтобы когда-нибудь я в аварию попала. Хотя «облажаться» – это верное слово. Все, пока! Целую!

Ники выскакивает на лестницу, нацепив наушники. Быстро сбегает по лестнице, заходит в гараж, запрыгивает на свой скутер, заводит его и на всей скорости вылетает со двора. На секунду останавливается, смотрит налево, потом направо: на улице никого – и давит на газ. Она вливается в утренний поток.

Алессандро быстро едет на своем новом «мерседесе». По дороге он купил несколько газет: надо быть в курсе всего, что происходит на свете. И вот он, притормаживая на красном свете, изредка бросает взгляд в «Мессаджеро», развернутый на соседнем сиденье. И снова трогается. Машины двигаются довольно быстро. Он опаздывает. И все равно то и дело бросает взгляд в газету.

Ники тоже явно опаздывает. Блин, очень опаздывает. На голове – наушники, она слушает музыку и жмет на газ. Иногда она посматривает на наручные часы, прикидывая, успеет ли проскочить через ворота, пока этот зануда сторож их не закрыл. Она несется по улице Париоли, втискиваясь между машинами, обгоняя их.

Алессандро въезжает на улицу Париоли, вчитываясь в эту невероятную статью: молодые ребята украли пять машин и устроили гонки на выживание. BumBumCar, BBC, в эту новую и опасную игру играют скучающие ребята из богатых семей. Невероятно. Неужели они серьезно… Но он не успевает дочитать до конца. Он изо всех сил жмет на тормоз. Но увернуться не удалось. Он ничего не мог сделать: девчонка на скутере на всей скорости неслась прямо на него. Бум! Ужасный удар. Девушку подбрасывает, и она падает. Алессандро вжал тормоз до предела, зажмурился, сжал зубы, газеты летят на пол. Алессандро замирает от страха. Он вцепился в руль, крепко зажмурив глаза. Рядом кто-то гудит, сзади нервно начинают обгонять. Алессандро медленно выходит из машины. И видит ее. Она неподвижно лежит на земле с закрытыми глазами. Похоже, без сознания. О боже, думает Алессандро, что с ней? Он наклоняется. Ники медленно открывает глаза. И видит склонившегося над ней Алессандро. Она ему улыбается.

– Боже, ангел.

– Если бы. Я водитель.

– Какого хрена! – Ники потихоньку поднимается. – Куда ты смотрел, водитель хренов? О чем ты думаешь, когда машину ведешь?

– Я виноват, но, вообще-то, у меня было преимущество.

– Да о чем ты? Я видела, у тебя был знак стоп, ты что, не видел, что я еду? Ой, как больно! Локоть…

– Дай посмотрю. Да на нем даже царапин нет! А вот мне ты бок оцарапала!

Ники поворачивается и вытягивает шею, чтобы лучше рассмотреть.

– А ты посмотри, что сделал с моими брюками! На заднице разорвались!

– Да вы их так все носите.

– Что ты говоришь, придурок? Они были совсем новые, это же JennyArtis! Я их ни разу даже еще не стирала! Ты умеешь шить?

– Да какое там – шить…

– Помоги мне хоть скутер поднять!

Алессандро с трудом приподнимает скутер, Ники ему помогает.

– Слушай,