Шрифт:
Закладка:
— А царь-пушка? — спросили Человеки.
— Будет вам и царь-пушка, — сказал отец. — Вот смотрите, колокольня Ивана Великого, Большой Кремлевский дворец, новый Дворец съездов…
У Человеков все в головах перемешалось. И соборы, и башни, и колокольни, и дворцы, и машины — черные «Чайки» и «ЗИЛ-111».
— А царь-пушка? — повторили Человеки.
— Вот царь-колокол, — сказал отец, но не успел договорить.
— А царь-пушка? — настоятельно требовали Человеки. Подошли они к царь-пушке. Колеса раза в три выше роста Человеков. Ствол пушки как огромная труба.
— Вот это да! — сказали Человеки и замолчали.
— Пушка весит почти сорок тонн, — объясняет отец.
Молчат Человеки.
— В старые времена ее называли — Русский дробовик, — говорит отец.
Молчат Человеки.
— Длина ствола, — продолжает отец, — пять метров тридцать четыре сантиметра.
Молчат Человеки.
— А калибр, то есть ширина ствола, — поясняет отец, — восемьсот девяносто миллиметров.
Молчат Человеки.
— Ну что еще вам сказать? — задумался отец. — Да, отлита пушка в одна тысяча пятьсот восемьдесят шестом году…
Посмотрел тут отец на Человеков: что это они, как в рот воды набрали?
И Человеки на отца посмотрели.
— А если мы… Если мы в эту пушку влезем, — сказали Человеки, — и она выстрелит… До Луны мы долетим? Как космонавты?
Отец сначала улыбнулся. Потом сказал:
— Вот об этом Андрей Чохов не подумал! Не предусмотрел!
— А кто такой Андрей Чохов? — поинтересовались Человеки.
— Русский пушечный мастер, который эту царь-пушку отливал, — объяснил отец. — Давно это было, не знал он, что вы на свет явитесь!
Первым Саня высказался:
— И зря дядя Андрюша Чохов не подумал!
Ваня добавил:
— Все в космос летают. А с такой-то пушки даже слона можно запустить!
— Вот уж о чем не подумал дядя Андрюша, так действительно не подумал! — сказал отец. — Вы только не сердитесь на Чохова. Такие времена были!
У главного директора
В самом большом московском магазине сделали Человеки все покупки. И для школы, и не для школы — все, что нужно.
— Теперь, Человеки, в дорогу! — сказал отец. — Пока в Дубки вернемся, стемнеет…
Тут они и потерялись. Не как-нибудь, а все.
Ваня ищет отца и Саню — нет нигде! Саня ищет отца и Ваню — нет! Отец ищет и Ваню, и Саню — тоже нет!
И надо ж такому случиться! В зоопарке не потерялись. В Кремле не потерялись. На улицах не потерялись. А здесь — на тебе!
Вдруг по радио диктор объявляет:
— Гражданин Прохоров Виктор Николаевич, вас ожидает сын Ваня в кабинете директора-распорядителя ГУМа. Третья линия, первый этаж.
Прибежал отец на третью линию в кабинет директора-распорядителя, а там Ваня сидит.
— А Саня где? — спросил отец.
— Не знаю, — сказал Ваня. — Я сам его искал — не нашел…
Только они из кабинета вышли, опять диктор по радио объявляет:
— Гражданин Прохоров Виктор Николаевич, вас ожидает сын Саня в кабинете директора. Первая линия, третий этаж.
— Ну, с вами не заскучаешь! — сказал отец. — Третья линия, первый этаж… Первая линия, третий этаж!
А старушка какая-то стоит рядом да радуется:
— Вот передача интересная! То про Ваню говорят, то про Саню.
Побежали отец с Ваней на первую линию, поднялись на третий этаж. А там в кабинете директора Саня сидит. Попрощался Саня с директором:
— До свидания, Андрей Михайлович! Спасибо!
— Будь здоров, Саня! — сказал директор. — Если еще вопросы будут, заходи!
Они разговаривали, как старые знакомые. Не только Ване, а даже отцу чуть завидно стало.
На обратном пути Ваня сказал:
— А обо мне по радио передавали!
— Подумаешь! — сказал Саня. — Я слышал. А зато я знаю, что длина всех прилавков в ГУМе больше трех километров. Ты знал?
— Нет, не знал, — признался Ваня.
— А знаешь, сколько людей работает в ГУМе?
— Нет, не знаю, — сказал Ваня.
— А сколько? — спросил отец. — Я тоже не знаю.
— Семь с половиной тысяч! — выпалил Саня. — Из них продавцов — три тысячи триста!
— Да-а! — в один голос произнесли отец и Ваня.
— А за один день в магазине бывает триста пятьдесят тысяч покупателей. Знаете? А за прошлый год было сто десять миллионов — половина Советского Союза почти!
— Ну и сыплешь ты, брат, цифрами! — сказал отец.
— Откуда ты все это знаешь? — спросил Ваня.
Саня довольно ухмыльнулся:
— Я же у главного директора был! Не как ты! Андрей Михайлович мне все рассказал…
Человеки поделились пополам
Стрижи улетали на юг. Ласточки и грачи улетали. Скворцы шумели, галдели, кричали, словно прощаясь с родными местами, но ничего не поделаешь — пора. Собирались в огромные стаи и готовились в далекий путь. Пока только дрозды колебались: лететь — не лететь? Очень уж много рябины в этом году, обидно улетать! Да, видно, придется. На одной рябине зимой далеко не уедешь!
Рябина поспела. Порыжел лес. Полысели поля. Лето еще вроде не прошло, осень не настала, а на календаре — первое сентября.
Явились Человеки в школу. Сели на одну парту. Все ребята в школьной форме друг на дружку похожи, а Человеки совсем одинаковые.
— Как я вас различать буду? — спросила учительница.
— Очень просто, — сказали Человеки. — Вот он — Ваня! А я — Саня!
— Пожалуй, верно, — согласилась учительница. — Я уже запомнила.
Первые дни все шло хорошо. Человеки сказки слушали, картинки рисовали.
Через неделю взялись за более серьезное — палочки, крючки, кружочки.
— У тебя, Ваня, — сказала учительница, — не очень ровно получается.
— Я не Ваня, а Саня, — пояснил Саня.
— Прости, пожалуйста. А я думала…
На другом уроке опять учительница подходит:
— Ты что ж это, Саня, кляксу посадил! И пальцы у тебя все в чернилах…
— У меня нет кляксы, — вскочил Саня. — Это у него, у Вани.
— Прости, пожалуйста. А я думала…
И на следующий день так. И еще через день.
— Придется, Прохоровы, поделить вас пополам, — сказала учительница. — Пусть Ваня сядет в этот ряд, к окну, а Саня — вот сюда.
Поделились Человеки пополам. Ваня в одном ряду теперь сидит, а Саня — в другом.
Учительница довольна. Не путает Ваню с Саней. Да это теперь и неважно. Саня палочки и крючки ровно пишет. А Ваня кляксы уже не сажает.
Надпись на березе
Бывает так, что снег валит три дня
