Шрифт:
Закладка:
Мой взгляд зависает в пространстве.
— Яша! — тормошит он меня. — Ну, нет, понимаешь? Нет!! Не вариант! Она — сестра! Отключись!
Всё понимаю. Как отключиться?! Где рубильник?
В голове только она. Шея, ушко, мокрые трусики, глаза ошалевшие…
— Я, наверное, пас, Ромыч, прости, — закрываю глаза.
Не умею я вынужденно трахаться. Нахера оно, если не в кайф?
— Ну не будет же ничего между вами, Яш!
— Знаю.
Присаживаюсь на невысокий заборчик, достаю сигареты.
— Вот ты дебил, — психует он.
Уходит, бортует девчонок. Возвращается ко мне.
— Ну пошли бухать тогда, что ли!
Смеюсь, качая головой.
— Тарханов сказал ни капли в рот.
— Я всё проконтролирую! Гони телефон сюда, — протягивает руку.
Отдаю. Это чтобы я не звонил, не писал.
— Завтра опять Тарханов красава на тренировке будет, а мы два задрота, да?
— Непорядок…
Скупаем алкоголь, заваливаемся к Марату.
Аленка его спит в комнате, мы тихо ржем на их большом балконе в обнимку с вискарем. Периодически опустошаем их холодильник.
Иногда я забываю, что мне весело. И зависаю взглядом, улыбка стекает.
Парни прессуют, заливают меня вискариком, веселят…
Тему Царевны не поднимают.
Вырубаемся на балконе, на ворсистом ковре под пьяные медленные разговоры.
— Оооо… — будит нас с утра Алëна. — Вы совсем уже оборзели? У вас режим!
Мычим, отказываясь просыпаться.
— Балбесы! — забирает бутылки. — Всë Бесу расскажу!
Не расскажет… Но сама люлей навешает, конечно.
Разлепляем глаза на запах куриного бульона.
— Алëночка Максимовна, мы тебя любим! — подлизываюсь я.
— Всë равно расскажу! — кричит из кухни.
Последним попав в душ, выхожу, присаживаюсь за стол. Супчик…
— Ммм! — со стоном удовольствия закрываю глаза, втягивая запах.
— Ну, ладно тебе, у нас у Яшина горюшко, — примиряюще рисует по Аленкиному плечу спирали Марат.
— Какое горюшко? — настороженно.
— У него чувства без варианта на ответку…
— Потому что не бухать надо, а девушку завоёвывать, — фыркает Алёна, раздавая нам угольные таблетки и аскорбинки.
— Не… Не… Нет! — перебивая друг друга взмахивают руками парни. — Без варианта.
— Так не бывает.
— Бывает!
— Ну что она замужем и семеро по лавкам?
— Хуже.
Хуже, да. Аппетит тут же пропадает.
Выпускаю из пальцев ложку, ухожу на балкон. Ищу по карманам сигареты.
— Я их выкинула, — заходит Алёна. — Хватит, Вань. Саморазрушение никогда проблем не решало. И любви не заменяло. Ни родительской, ни женской.
Взъерошивает волосы мне.
— А вот горячий супчик — да!
Аленка хорошая…
Улыбаюсь, опуская взгляд.
— А есть таблетки какие-нибудь от чувства этого стремного?
— Есть, Вань.
— Пропиши.
— Нет. Любовь такая вещь, её второй раз в жизни может и не случиться. Даже если она безответная, её всё равно стоит прожить. Иначе, так и останешься — неполноценным.
— Какие вы женщины, жестокие…
— Давай, давай… — отправляет меня за стол.
Отбирает у нас солёные помидоры.
— Взвешивание завтра утром у кого?
А они такие вкусные! Мы дружно ноем. Но она непреклонна.
Обуваемся в прихожей. Марат берёт сумку с формой, у нас с Ромкой есть запаска в зале. Мы периодически ночуем где придется, в отличие от Мара.
Ромка делится жвачкой, чтобы Бес не спалил наше амбре.
Мар целует Алёнку, закрывая, глаза.
Неожиданно ловлю его эмоцию. Она бьёт так пронзительно в сердце, ускоряя его. И совсем другая… Не такая как у меня. Он кайфует от своей, а я загибаюсь…
Может, ну его нахер, эту полноценность?
Его нет…
Вторые сутки.
Родители нервничают.
— Почему ты просто не прикажешь ему вернуться? — спрашиваю у отца.
— Я могу только попросить. Я попросил, он отказал.
— Ты же ему заплатил.
— О чем ты? — опускает газету.
— Четыре миллиона.
— Подслушивать нехорошо, дочь. Иван не брал у меня никаких денег. Это деньги из бюджета, и выделены они на содержание детской группы спортсменов-сирот. Поэтому, прошу не придумывать, ладно?
— Мм… Понятно. Чехлы ему куплю, — закатываю глаза.
— Какие ещё чехлы?
— Для крыльев. Брат-то у меня ангел…
С членом.
— Не ангел. Но парень хороший. Прекрати его кусать.
— А я вот у вас не очень…
— Яся, мы тебя очень любим. Ну чего ты? — целует в макушку мама.
— Борис, ты выяснил — где он? — говоря по телефону, уходит к себе в кабинет отец.
А я знаю, где он… Трахает поди своих тёлок.
Мне хочется разбить его гитару за это. Может быть, я бы так и сделала. Но нет сил. И я вожу по струне пальцем.
Мне так пусто…
— Мама…
— М?
— Можно мне купить собаку? — срывается мой голос.
— Ты же знаешь, у нас нет места во дворе для неё. Кто будет её выгуливать?
— Я буду.
— А когда ты уедешь учиться?
— А меня не примут…
— Почему это?
— Я не могу дотянуть средний, а нужен продвинутый.
Лекции читают на английском.
— Эдик владеет в совершенстве. Он будет тебе помогать.
Внутренности встают колом.
— Мама…
— М?
— А если я в другого парня влюблюсь? Я не люблю Эдика.
— Так! Милая моя… Эту мысль забудь как страшный сон. Тебя отец на берегу предупреждал, что парень будет только один. Официальный жених. Ты с этим согласилась. Ваша помолвка была использована в рамках пиара. Теперь возьми себя в руки, и люби Эдика. Я знаю, что вы поссорились. Но это всë глупости… Он приедет и всё уладит.
