- И как это касается решения проблем? – не понял я.

- Мы с тобой вместе решаем только рабочие проблемы, которые напрямую касаются деятельности «Моей обороны». А те, что поменьше – скажем, в какой комнате дома спать – ты постоянно пытаешься решать один.

- Ну да, потому что спать надо в спальне, а есть в столовой, а телевизор смотреть в гостиной, это же логично.

- Но не романтично.

- Ты же циничная, хладнокровная убийца, откуда в тебе романтика?

- А то, что я наполовину кошка, и у меня могут быть свои любимые места, где спать, тебя не колышет? – с вызовом спросила Багира.

- Ладно, возвращаю себе свою очередь, - я схватил стакан. – Я никогда не думал, что буду жить с девушкой, которая засыпает в обнимку с моими вещами.

- Это как? – не понял Никольский.

- А вот так. Бывает, ночами ворочается, не может заснуть, а только схватит какой-нибудь мой старый свитер, или футболку, к щеке прижмет – и сразу вырубается.

- Мне нравится твой запах, - Багира покраснела. – А когда мы ложимся спать, ты всегда сразу после душа, и больше пахнешь шампунем, чем самим собой.

- Это называется гигиена.

- Но тебя это все равно напрягает. Могу предположить, что с Кирой такого не было, да?

- Кира – наложница, она во всем старалась мне угодить, подстраивалась под меня, поэтому я ее так и не полюбил. Ты – другое дело.

- Хорошо! – Багира с вызовом наполнила стакан. – Я никогда не думала, что буду жить с человеком, которой не любит нежности, ласки, и вообще, груб и черств, как сухарь.

С другой стороны стола Даша выразительно махнула рюмку, но мы не обратили на это внимания – не до того было.

- Ты чего? – это заявление меня уже откровенно смутило. – Я же всегда… когда ты просишь…

- Я имею в виду не то, что происходит в постели, а то, что происходит за ее пределами, - отрезала кошкодевочка. – Ты всегда прогоняешь меня, когда я начинаю к тебе ластиться, потому что мне хочется немного помурчать с тобой в обнимку….

- Да, потому что в этот момент я обычно лежу, а когда я лежу, я обычно о чем-то думаю, а ты мне мешаешь.

- Ты никогда не берешь меня за руку!

- Беру.

- На людях!

- А зачем?

- А затем, что все так делают.

- Кто все?

- Все! – горячилась Багира. – Я, когда в приюте жила, видела, как влюбленные пары себя ведут…. Как они сидят, держатся за руки… и по улице идут, держатся за руки… и даже когда за столом сидят…

- И мы так делаем, - подтвердила Даша.

- Даже сейчас? – съязвил я.

- Сейчас мы пьем, а для этого руки у нас свободные.

- Давайте успокоимся, - предложил Владимир. – Сейчас моя очередь. Ну, вот – я никогда не думал, что буду заниматься исследованием космоса…

Мы дружно выпили, потому что никто из нас тоже не думал о подобной фигне, но накал страстей это не сбило.

- Меня бесят парочки, которые идут по улице, держась за руки, - честно признался я. – У меня всегда возникает объяснение этому: он ее держит, чтобы она не рванула тратить деньги в магазинах, а она его держит, чтобы он не рванул бухать с друзьями.

- Не обязательно все должно быть именно так, - возразила рыжая. – Просто у людей настолько сильные чувства, что им хочется поддерживать тактильный контакт.

- Так пусть они его дома у себя поддерживают, для этого спальня есть, а на улице-то зачем выпендриваться?

- Я уже поняла, что ты циничный и занудный, - буркнула Багира. – Но ты настолько не романтичный, что даже мне ласковых слов не говоришь!

- Почему? Говорю.

- А на людях?

- А зачем?

- Так, я, кажется, понял, в чем проблема, - Владимир наклонился вперед. – Багира, тебе хочется, чтобы Александр проявлял больше чувствительности в те моменты, когда на вас кто-то смотрит?

- Да! Потому что, стоит нам выйти из дома… и мы как будто перестаем быть счастливой парой, а превращаемся просто в охотников, которые работают вместе. Единственное ласковое, что он сказал мне за все то время, что мы были в охотничьем лагере – это «кошечка моя»! А на вас с Дашей смотришь, и у вас постоянно «радость моя», «любимый мой», «ненаглядная моя»…

- Солнышко мое, - подсказала рыжая.

-… и все такое прочее. Он же меня называет всегда просто по имени.

- Ну да, потому что мы с тобой серьезными делом занимаемся, монстров крошим, там не до нежностей, знаешь ли. Да и ты меня всегда по имени называешь, разве нет?

- Ну да, тебе же по-другому не нравится. А я хочу по-другому!

- Слушай, Мурзик, тебя не поймешь. Когда мы с тобой познакомились, ты наглухо отвергала все мои попытки проявить хоть немного романтики, чтобы поближе с тобой познакомиться. А теперь, когда мы вместе, тебе ее не хватает. Это как объяснить вообще?

- Теперь у меня чувства, и я хочу, чтобы они проявлялись чаще, чем когда мы наедине в постели. Чтобы ты вел себя хоть чуть-чуть так, как Владимир ведет себя по отношению к Даше. На них смотришь, и сразу понятно – чистая, светлая любовь… а у нас?

- У нас тоже. Просто выражается немного по-другому. Была бы у нас спокойная, тихая жизнь на базе, может, и я бы себя начал вести так, как Владимир. А так как на моих плечах громадная охотничья империя, и еще куча всяких проблем, то я могу позволить себе отвлечься от тяжелых мыслей только в спальне.

- Отлично! И когда у нас будет тихая, спокойная жизнь? Через триста лет?

- Когда-нибудь будет, - пообещал я, правда, без особой уверенности.

- Да… - протянул Никольский. – Знаете, вам ребенка надо. Ради него все стараются улучшить свою жизнь. Может, наконец поселитесь на базе, будете меньше времени проводить в джунглях, а больше дома. Мы с тобой, Саша, могли бы вместе научной деятельностью заняться, ты парень неглупый,