В своем сознании пришлось очень многое поменять. Понять, что комфорт, удобства, блага будут какое-то время недоступны. Забыть про отдельное жилье и ванны.

Под землей, ради экономии пространства, вынужденно пришлось уплотниться. Помещения казарменного типа, двуярусными кроватями, с закутками, перекрытыми занавесками для семейных. Общие туалеты, общие душевые, общие столовые.

Поспал, умылся, позавтракал и на работу. После нее вымылся, поел и спать. И так постоянно. Почти без выходных, почти без праздников.

Все для фронта. Все для победы.

И это приносило свои плоды.

Вся планета оказалась перепахана широкими противотанковыми рвами. Перерыта окопами и блиндажами. Поделена на сектора обстрела. Опутана миллионами километров колючей проволоки.

Мы создали несколько сотен зон защиты. Сумели убедить наших союзников со звезд установить над ними кинетические силовые щиты, обеспечивающие почти полное исключение авиации и орбитальных бомбардировок. Только наземные войсковые операции. Только старое доброе наступление на сильно укрепленные оборонительные рубежи. Которые мы превращали в неприступные крепости.

Особое внимание обращали на города с развитой инфраструктурой метро. Ведь это, по сути, уже готовые подземные убежища. И переделать их под нужды жилья и производств гораздо проще, чем начинать все с нуля.

Десятки и сотни километров вырытых туннелей, при минимальной переделке превращаются в многоярусные жилые зоны. Да они похожи на муравейники. Да там нет места для того чтобы побыть в одиночестве.

Но восемь миллиардов человек куда-то надо девать. Обеспечить спальным местом. Обеспечить отхожим местом. Предусмотреть где им есть и мыться. Подготовить транспорт до рабочего места. Подготовить медотсек. Подготовить кучу всего, что нужно для каждого из восьми миллиардов.

Человечество делало ошибки, ведь планы были разработаны на скорую руку, но постепенно размещалось под землей. Мы сталкивались с огромным ворохом проблем, зашивались в куче трудностей, тонули в логистике, но стремились к цели.

Москва стала одним из основных узлов в обороне Земли. И повлияло на это сразу несколько факторов.

Во-первых, еще со времен холодной войны, вокруг этого города создали плотное кольцо противо- воздушной обороны, обросшее воинскими частями, складами хранения боеприпасов, ракетными шахтами и всей прочей инфраструктурой.

Во-вторых, метро. Не самое большое по мировым масштабам, но точно превосходящее по размерам остальные метрополитены России. Благодаря «уплотнению» и игнорированию большинства жилищных норм, в него, под землю златоглавой, удалось засунуть население Москвы и всей Московской области. Свыше двадцати пяти миллионов человек. Да, они жили друг у друга на головах, но жили!

Ну и в-третьих, это Москва. Знаковое место. Сдавать ее без боя никто не собирался. А учитывая, что за спинами обороняющихся находилось метро битком набитое людьми, сдавать ее просто не было в планах. Здесь будут биться до конца.

Вот уже пятнадцатый день они жили в предвкушении катастрофы.

Почти две недели назад, динамик, размещенный в углу станции, зашипев и прокашлявшись, объявил, что флот Роя прибыл в Солнечную систему.

— Ох, блин, — испуганно прошептала Рита, схватив Вадика, прижав его к груди, тревожно посмотрев на Артема. — Началось?

У Темы внутри сжался комок. Стало тяжело дышать. От страха, от предчувствия плохого.

— Ничего, Ритка, — сумел весело рассмеяться он, — прорвемся! Не в первой.

Они сидели в своем закутке на станции «Шоссе Энтузиастов», огородившись от шаркающих ног тряпкой из мешковины и обнимались. Маленькая ячейка общества, проживавшая пятый год своей жизни, встретившая этот небольшой юбилей, глядя на унылые лица тысяч своих невольных сожителей.

А сейчас, на всей станции повисла зловещая, пугающая тишина. Каждый услышал это объявление. И каждый прощался с жизнью.

Эта неестественное отсутствие звуков длилось недолго. Не больше минуты. А потом где-то истерично зарыдали, заголосили, вновь начали ходить мимо их каморки. Но это беспрерывное шарканье ног, вдруг начало казаться им тревожным, вызывающим дрожь в теле, нагнетающим дурные и страшные мысли.

Они жили тут, на станции метро, третью неделю. До последнего тянули, не переезжая из своей однушки на Электродной. Даже когда перестали подавать горячую воду и отключили электричество, они прожили в холодной неотапливаемой квартире полторы недели. Уж больно не хотелось спускаться под землю, когда на улице буйным цветом пылала весна.

Деревья фонтанировали зеленью, по округе разносился пьянящий аромат цветущих яблонь, сумасшедше чирикали воробьи, деловито гудели пчелы. И как можно уйти под землю, в серость, в мрак, в темноту, к унылым, осунувшимся людям, когда вокруг такое?

Ютится на площадке два на два метра, которое им выделили как семье, и в ближайшее время забыть о ярком весеннем солнышке? Тем более что Рита не работала, сидела с подраставшим Вадькой, а Артем трудился на местном производстве всего в пяти минутах ходьбы от дома. Ну уж нет, спасибо, конечно, но мы потерпим.

И они терпели. Грели воду на газу, вечерами зажигали свечи и спали тесно прижавшись друг к другу, экономя тепло.

А еще, дождавшись, когда сынишка уснет, залазили на крышу своего дома и глядели на звезды. Сейчас, когда световое загрязнение от тысяч светивших фонарей и ламп исчезло, небо буквально набухло далекими яркими точками. Никогда в жизни Артем не видел столько звезд.

И они, расстелив на плоской крыше одеяло, лежали и угадывали созвездия. Пили вино, ели остатки мяса из подтаявшего холодильника и мечтали о будущем. В котором нет Роя. В котором нет войны на уничтожение. А есть они. Артем, Рита и Вадька. И в нем, в этом будущем все хорошо и замечательно. Там они ездили на море, купались в изумрудных волнах, ели экзотические фрукты и никогда не расставались друг с другом.

— Все будет хорошо, — прошептал Тема и поцеловав жену и сынишку, откинув мешковину, висевшую вместо двери, вылез из своей каморки.

Окунулся в лабиринт плохо сколоченных трёхъярусных нар и закутков. Тусклые лампы давали дрянной свет и тут, внизу, всегда царил полумрак. И в этом полумраке копошились, ходили, пили и ели, вздыхали и смеялись тысячи и тысячи людей. Где-то брякали на гитаре, где-то тихонько рыдали, вон за той тряпкой кто-то, еле сдерживая стоны занимался продолжением рода.

Парень шел к выходу, едва ориентируясь в этом запутанном клубке жилищ. Сотни человек, сотни судеб, сотни жизней. Он шел мимо них, не приглядываясь, пропуская мимо голодные взгляды, стараясь не замечать слезы женщин, опуская глаза от вида стариков.

Тема не знал почему, но ему было ужасно стыдно ходить тут. Глядеть на этих людей, на этих несчастных, жестокой волей Учителя загнанных под землю.

Нет, он не обвинял его. А вполне даже понимал необходимость его действий. Но стыд от этого