Пётр Христианович поднялся и с высоты своего немалого роста оглядел присутствующих – тех, с кем ему предстояло воевать. Все люди достойные, участвовавшие в военных кампаниях с Францией, Швецией, Турцией: командующий 5-й пехотной дивизией генерал-майор Берг; командующий 14-й пехотной дивизией генерал-майор Сазонов, начальник артиллерии генерал-майор Яшвиль (точнее – грузинский князь Яшвили), начальник кавалерии генерал-майор Каховский, обер-квартирмейстер корпуса полковник Дибич, начальник инженерных войск полковник Сиверс. Ну и, конечно, сидящий справа от него за столом начальник штаба корпуса генерал-майор Довре и сидящий слева адъютант его, Витгенштейна, полковник Игнатьев.

Едва Витгенштейн заговорил, наступила тишина:

– Господа офицеры, согласно воле государя-императора и предписания, данного мне военным министром, командующим 1-й Западной армией генералом от инфантерии Барклаем-де-Толли, на нас возложена весьма ответственная и в то же время трудная задача: остаться на правом берегу Западной Двины между Дриссой и Полоцком и защищать дорогу, ведущую в нашу столицу Санкт-Петербург. Мы имеем две пехотные дивизии: 5-ю и 14-ю и три полка кавалерии. Всего 20 тысяч войска. Против нас выступают два французских корпуса Удино и Макдональда. Силы неравны: противник превосходит нас по численности почти в 2 раза. К тому же это закалённые в боях войска. Они намерены соединиться и взять нас в кольцо. Что это будет означать, вы хорошо представляете.

Витгенштейн сделал паузу, тяжело вздохнул и закончил:

– Я принял решение о дислокации наших сил. Об этом вам доложит генерал-майор Довре.

Начальник штаба корпуса Фёдор Филиппович Довре происходил из французских дворян. Он закончил инженерную академию в Дрездене и через несколько лет перешёл на русскую службу. Довре хорошо знал фортификацию, военное искусство, составлял планы расположения войск, топографические карты, был прекрасным боевым и штабным офицером и, как впоследствии вспоминал Витгенштейн: «благоразумными распоряжениями и советами своими был помощником в одержанных победах». Но настоящим призванием Довре было составление топографических карт. В 1809 году на полковника Довре было возложено управление всеми работами по военно-топографическому исследованию западных границ империи. Он с честью справился с этой весьма нелёгкой работой и к осени 1911 года представил карту всего западного пограничного пространства на 55 листах с приложением 37 отдельных планов позиций и описанием местностей. За этот труд был произведён в генерал-майоры. Вот и сейчас Фёдор Филиппович с указкой в руке стоял у обширной, развешанной на стене карты, готовый во всех деталях пояснить свой доклад.

Как и положено начальнику штаба, говорил Фёдор Филиппович чётко, кратко, понятно:

– 5-ю дивизию генерал-майора Берга решено расположить к северу от Полоцка следующим порядком: 1-я бригада – Севский и Калужский пехотные полки, 2-я бригада – Пермский и Могилёвский пехотные полки и 3-я бригада – 24-й егерский полк; позади пехоты Гродненский гусарский полк – все 8 эскадронов.

14-я дивизия генерал-майора Сазонова расположится к северу от Дриссы. В её составе образованы также 3 бригады: 1-я – Тенгинский и Навагинский, 2-я – Эстляндский и Тульский пехотные полки; 3-ю бригаду составит 26-й Егерский полк. Позади дивизии встанут два драгунских полка: Рижский и Ямбургский – все по 4 эскадрона.

Впереди корпуса расположится авангард, состоящий из трёх казачьих полков под командованием Платова, Селиванова, Родионова.

Каждой дивизии решено придать артиллерию в 36 орудий – три роты по 12 пушек. Что касается резервной артиллерии генерал-майора Яшвиля и Инженерных войск полковника Сиверса, их решено расположить здесь, в Кохановичах.

– Вот, господа офицеры, и все наши силы на сегодня. Вопросы?

Первым подал голос генерал-майор Сазонов:

– Каковы будут наши дальнейшие действия? Прикажете занять оборону?

Пётр Христианович был готов услышать этот больной для него вопрос. Конечно же этот вопрос больше к нему, командующему корпусом, чем к начальнику штаба. Поэтому и отвечать должен он:

– Занять оборону? Смотреть, как соединяются корпуса Удино и Макдональда, чтобы общими усилиями двинуть на нас? Но сумеем ли мы выдержать такой удар? – твёрдым голосом произнёс он.

– Тогда нам остаётся самим идти на Полоцк, – вмешался в разговор Берг.

– Нет, Полоцк нам не взять. У французов численный перевес, а мы будем в роли наступающих.

– Какие возможности для усиления корпуса? – с заметным акцентом в голосе спросил Яшвили.

– Главные надежды на 3-ю дивизию Гамена. Я отдал им приказ оставить Динабург и идти на восток в район реки Дриссы на помощь к нам. Удастся ли ему это осуществить, не могу сказать. Будем надеяться, что удастся. Что касается Эссена в Риге, у которого 18 тысяч войска, то им противостоит превосходящий их по численности корпус Макдональда. Поэтому на Эссена надежды слабые. Есть ещё 6 рекрутских батальонов, располагающихся в Пскове. Но на них, как и на создающееся в Петербурге ополчение, надежды ещё слабее. В общем, господа, нашему корпусу придётся пока действовать в одиночку, как самостоятельной армии.

– И всё-таки мы должны ударить первыми! – не унимался Берг.

– Мысль верная, должны. Но только тогда, когда Удино выйдет из Полоцка, – поправил Витгенштейн. – Тогда мы могли бы воспользоваться внезапностью и атаковать его по дороге.

– Но когда он это сделает?

– В этом главный вопрос. Разведка генерала Кульнева дала нам сведения о численности и дислокации войск противника. Но этого мало. Мы не знаем главного: когда они начнут выдвижение.

– Что же прикажете делать?! – начальник артиллерии Яшвиль, в чьих жилах текла грузинская кровь, едва не вскочил с места.

Витгенштейн испытывающим взглядом окинул всех присутствующих:

– Что делать? Исполнять приказ относительно размещения своих войск. И ждать. Думаю, всё решится в ближайшие дни.

Отпустив офицеров, Витгенштейн устало присел на стул, задумался. В ближайшие дни… легко сказать… Но когда? Когда именно, в какой день и час?

Одним из главных качеств полководца он считал способность трезво оценить как свои личные возможности, так и возможности противника. Именно оценить, без всякого бравирования и шапкозакидательства.

Его возможности? Воевать он, Пётр Христианович, а точнее – Людвиг Адольф Петер Витгенштейн, умел. Отпрыск германского графского рода, сын генерал-поручика, перешедшего на русскую службу ещё при императрице Елизавете, он успел повоевать и в Польше, и на Кавказе, и в Молдавии, и, конечно же, в Европе с французами. Витгенштейн вспомнил, как в 1796 году отличился при взятии Дербента, был послан в Петербург с известиями о победе и