Шрифт:
Закладка:
Корабли, самолеты, подлодки союзников, не сговариваясь, сделали «поворот все вдруг» и устремились в квадрат обнаружения заветной цели. Приказ, спущенный сверху, из самого «большого кабинета», был однозначен: найти, преследовать, заставить всплыть и захватить! Но ни в коем случае не топить, не повреждать – ни одна пуля, ни один снаряд не должны ударить в борт японского подводного монстра…
Майор Уильям Скотт, примостившийся рядом со штурманом «Каталины», облетавшей уже, наверное, в двадцатый раз этот район Северного моря, где в глубине деловито молотила винтами огромная «японка», неторопливо, без всякой суеты удаляясь все дальше на север, никак не мог отделаться от ощущения, что как-то все идет «неправильно»… Почему японцы не торопятся? Ведь наверняка их акустики засекли и шум надводных кораблей, и винты наших подлодок, идущих по их «следам»… Или после той бомбежки, герои которой пишут сейчас «мемуары» на гауптвахте, у них повреждена аппаратура? Почему они не удирают от нас со всех ног, а тащатся, словно ленивые китобои на промысел? Почему они не торопятся, черт их возьми?!. Сколько уже мы за ними волочимся? Майор отыскал на приборном щитке часы – уже пять часов! Пять часов… даже язык не поворачивается назвать это «погоней»! Легкомысленная велосипедная прогулка, вечерний моцион-променад по бульвару – все, что угодно, только не погоня!! Штаб на все запросы бубнит одно: «Преследуйте, ждите – должны же они когда-нибудь всплыть для подзарядки батарей и чтобы свежего воздуха схватить!» Да ничего они нам не должны! А если у них запас «автономки» еще на сутки, двое, трое, дьявол их разорви и утопи в этой серой холодной луже!!! А вдруг… там и нет никого? Что-нибудь вроде подводного «Летучего голландца» тащится потихоньку – в морях-океанах много всякой необъяснимой бесовщины… Сам Скотт, естественно, никогда и никаких «Голландцев» не видел, но его дед, старый моряк, клялся «всеми святыми, якорем и бутылкой шотландского», что «видел этот потрепанный парусник Ван Страатена, продавшего душу дьяволу, вот как тебя! Летит над волнами бесшумно и такой жутью тебя обдает! Горе тому кораблю, которому он перебежит дорожку! Жуть, уж поверь старому моряку…» Обычно Уильям снисходительно подтрунивал над горячившимся дедом, намекая, что после той самой бутылки из клятвы не так уж и трудно узреть в зыбком тумане и «Летучего голландца», и сладкоголосых русалок, и даже «морского монаха», но сейчас майор смотрел на «морские побасенки» уже не так скептически… Шестой час! Пора всему этому положить конец…
…Эсминцы заложили красивый вираж и «выложили» по сторонам и поперек курса подлодки «коридор» из глубинных бомб. Субмарина перешла на «самый малый», но все так же упорно ползла на север. Еще один вираж, еще серия и, наконец-то, в эфире прозвучал ликующий голос одного из акустиков: «Сэр, она всплывает! Точно всплывает!!!»
…Серая вода на поверхности моря взбурлила, вздулась пузырем и, стряхивая с огромной рубки струи холодной воды, из глубины вынырнула длинная субмарина с красным кругом японского солнца на мокром полотнище флага. Скотт жадно вглядывался в силуэт и округлые обводы лодки и… майор прямо-таки физически чувствовал, как его наполняют разочарование, злоба и стыд.
– Это же… Штурман, что это?! Это же не она!!! Да будь я проклят, если это «Сен-Току»…
– М-да, сэр, – штурман «Каталины», великолепный знаток почти всех силуэтов самых известных военных кораблей мира, сочувственно покивал, – похоже, мы вместо тигра гоняли грязную крашеную кошку… Извиняюсь, сэр, но надули нас япошки. Это уж точно не «Сен-Току»! Это, скорее… да, сэр, это французский «Сюркуф» – немцы их у лягушатников в сороковом отобрали, когда положили в карман всю Францию… А по габаритам, вообще-то, похожа! У французов, сэр, еще были и подлодки серии «Дафна» – тоже гробы ого-го! Так что, надули нас, сэр, ох и надули!
– Штурман!!
– Здесь, сэр!
– Я прошу вас, я приказываю – заткнитесь, ради всех святых…
– Есть заткнуться, сэр!..
…Медленно открылась тяжелая крышка люка, из рубки без малейшей суетливости выбрался совсем молодой лейтенант цур зее. Словно и не замечая покачивавшиеся на волнах вражеские корабли, со вкусом закурил, выпустил клуб голубоватого дыма, затем все-таки окинул взглядом английские эсминцы, удовлетворенно и в то же время уважительно кивнул и на неплохом английском громко крикнул:
– Я лейтенант цур зее Рейнеке, капитан этой посудины! Кто у вас тут главный? Мы сдаемся…
К борту немецкой подлодки, легко перескакивая с волны на волну, лихо подскочил катер со штурмовой группой с майором Скоттом во главе, хотя уже через несколько минут выяснилось, что «штурмовать» тут совершенно нечего: на субмарине не нашлось ни одной торпеды в аппаратах, ни одного снаряда в пушках и ни одного пулеметного патрона, поскольку и самих пулеметов на борту на было. Единственным оружием небольшого, явно некомплектного экипажа, составленного преимущественно из вчерашних курсантов школы подводников, был «парабеллум» капитана субмарины, носившего слишком скромные для командира такого судна погоны лейтенанта. Да и среди экипажа, дисциплинированно выстроившегося на палубе вдоль борта, «настоящими» моряками можно было бы назвать разве что двух механиков-дизелистов, штурмана и радиста – эти были явно постарше мальчишек-курсантов.
При первом же допросе выяснилось, что «Сюркуф», наспех укомплектованный сборной командой, имел задачу четкую и простую: следовать строго определенным курсом, в точно означенное время выходить в эфир – причем радисту преподали парочку «уроков», максимально подгоняя его «почерк» под почерк Маркони с японской субмарины. Приказ, якобы поступивший командованию базы от самого гроссадмирала Деница, обязывал экипаж «Сюркуфа» в бой ни в коем случае не вступать – даже боезапаса не выдали, до определенной точки в Северном море следовать за японской подлодкой, затем сменить курс и, время от времени выходя в эфир, привлечь к себе внимание максимально больших сил британцев. Затем, по замыслу немцев, «Сюркуф» должен был, старательно изображая из себя «японку», увести английские силы преследования как можно дальше на север. Особое значение в приказе придавалось пункту, где командование высказывало пожелание, чтобы «погоня» заняла как можно больше времени!..
