– А в полностью оборудованной лаборатории молекулярной биологии, – продолжала Дойл, – любой приличный биолог сможет синтезировать ДНК.

Какое-то время По молчал и думал. Хотя научный мир становился все ближе к тому, который показали в «Бегущем по лезвию», к рассматриваемому вопросу это отношения не имело.

– Но, полагаю, в случае реального человека это не сработает – в живом существе же невозможно синтезировать ДНК?

– Пока нет. Я просто высказала свою точку зрения, По. Мне нужно, чтобы ты понял, что такое кровь.

Дойл никогда не тратила слова зря: если ему нужно было понять, что такое кровь, значит, ему нужно было понять, что такое кровь.

– Это жизнь. Это самая совершенная и самая уникальная жидкость, какую только можно представить. Органическая инженерия во всей красе. Она делает все, что нам нужно. Кормит нас и защищает. Насыщает нас кислородом и очищает от углекислого газа. Регулирует нашу температуру и помогает нам размножаться.

По ничего не сказал.

– От одного взгляда на красный цвет наше сердце начинает биться быстрее. Это потому, что красный мы ассоциируем с кровью, а если мы видим кровь, значит, произошло что-то плохое.

По этого не знал. Он и представить не мог, что так слабо контролирует свое тело, в чем и признался Дойл.

– Не волнуйся, По. Я уверена, если видишь ее слишком часто, ты перестаешь испытывать такую интуитивную реакцию. В общем-то интересная гипотеза. Можно доказать ее или опровергнуть на следующей лекции. – Она взяла листок и ручку, сделала пометку.

– Предположим, у кого-то есть кровь Элизабет Китон – можно ли перелить ее в тело другого человека и изменить ДНК?

Дойл покачала головой.

– Это невозможно. ДНК возникает в результате слияния гамет наших родителей.

По вздохнул. Общаться с Дойл было почти все равно что с Брэдшоу – обе обладали талантом делать сложное еще сложнее. Дойл была профессором медицины, а он провалил экзамен по биологии. Они не могли достичь даже базового уровня понимания. Его замешательство, по-видимому, читалось слишком явно.

– Гаметы – это наши репродуктивные клетки, По. Мы наследуем… – Увидев его пустой взгляд, она оборвала фразу. – Послушай, я могу тебе это объяснить, но не могу за тебя понять.

Не-а, не «почти». Общение с ней – в точности как с Брэдшоу.

– Прости. – Он изо всех сил постарался сосредоточиться и слушать, что она говорит.

– Кровь поступает из костного мозга, а не наоборот. Даже если кому-то сделают полное переливание крови, его ДНК не изменится. А поскольку организм производит сто миллиардов эритроцитов и четыреста миллиардов лейкоцитов каждый час, образец крови, который обманул бы сложный тест ДНК, должен быть взят почти одновременно с переливанием.

– То есть… ты хочешь сказать, что это невозможно?

– Даже гипотетически.

Первый удар.

Больше чтобы показать Дойл, что он внимательно слушал, По спросил:

– А если сделать трансплантацию костного мозга? Это может изменить состав крови?

– Ты говоришь о химере. О человеке с двумя типами ДНК.

– Я?

– Ты. В прежние времена при некоторых типах лейкемии пациенту разрушали костный мозг и полностью заменяли на донорский. Теоретически это могло изменить ДНК чьей-то крови, но все остальные клетки тела сохраняли исходную.

Глаза По сузились. Это что-то да значило, верно?

– Но, – продолжала она, сдерживая его энтузиазм, – в наши дни онкологам уже не нужно уничтожать весь костный мозг пациента. Таким образом, химера – это человек, у которого есть как своя собственная, так и донорская ДНК.

Второй удар.

– Значит, единственный вариант, при котором у этой девушки может быть кровь Элизабет Китон, – что она и есть Элизабет Китон?

Дойл пожала плечами.

– Ну, никогда не говори «никогда». При наличии живого донора и отсутствии наблюдения я, возможно, и смогла бы обмануть тест. Но только в лабораторных условиях.

По вздохнул.

– И есть еще одна проблема. Единственный живой донор, которого мог бы использовать Джаред Китон – его дочь, но…

– Но если она жива, зачем вообще разыгрывать этот фарс, да?

– Именно.

Какое-то время оба молчали. Дойл первая нарушила тишину, вновь показав, что она, как всегда, соображает очень быстро:

– Ты ведь сюда не просто поболтать пришел, верно? Рассказать мне можно и по телефону. Ты мне что-нибудь принес?

По запустил руку в сумку, вынул два предмета и положил ей на стол.

– И что это за милые подарки?

– Первый – отчет о ДНК Элизабет Китон. Он был прикреплен к материалам оригинального расследования. Его подтвердили три разных источника, так что я на сто процентов в нем уверен.

– А второй?

– Второй – кровь, взятая в полицейском участке Пенрита меньше недели назад. Лаборатория, с которой работает Камбрия, сравнила ее анализ с анализом крови Элизабет Китон.

– И что мне со всем этим делать?

– Я хочу, чтобы ты провела слепое тестирование. Я знаю, что лаборатории Ньюкасла выполняют работу, не связанную с Национальной службой здравоохранения. Проверь эту кровь у себя. На пакете с вещественными доказательствами не указано имя, лишь серийный номер, который знаешь только ты. Все совершенно анонимно.

Мягким и хриплым голосом Дойл спросила:

– И зачем мне это делать, По?

Он повторил то же, что ему накануне вечером сказал Гэмбл:

– Потому что я буду уверен, что это кровь Элизабет Китон, Эстель, только когда ты будешь уверена, что это кровь Элизабет Китон.

Глава пятнадцатая

На обратном пути в Камбрию он позвонил Гэмблу и сообщил, что Дойл согласилась провести еще один ДНК-тест.

– Вы можете к трем часам вернуться в Карлтон-холл? – спросил Гэмбл. – Там будет проводиться стратегическое совещание. Это ваш шанс со всеми пересечься.

По взглянул на часы. Нужно было пообедать, а в столовую идти ему больше не хотелось. К счастью, на А69, одной из главных дорог с востока на запад, было много уличных кафе, где можно было перекусить видавшей виды, но все-таки вкусной колбасой и запить ее банкой ледяного «Спрайта».

– Хорошо.

Стратегическое совещание, на каких обычно полицейские обмениваются слухами и сплетнями, пока кто-нибудь из высших чинов не прикажет им заткнуться, было в самом разгаре, когда По вошел в конференц-зал А. Никто не обратил на него никакого внимания. В таком костюме он мог оказаться кем угодно.

Налив себе кофе из кофейника, он сел за стол переговоров рядом с незнакомой женщиной. Она вежливо ему улыбнулась и вновь повернулась к человеку, с которым говорила.

– Ого, смотрите, – крикнул кто-то, – вот и национальное агентство хаоса!

В зале