Шрифт:
Закладка:
Наконец, я подошел к расщелине в лесу. Через залитый лунным светом луг, в центре скального выступа, я увидел железную дверь пещеры, блестевшую в лунном свете.
Я обогнул лужайку, держась в тени, пока не дошел до двери. Из туники я вынул маленькую сумочку, которую дал мне отец перед тем, как отправить в путешествие. В ней были некоторые инструменты, которыми он научил меня пользоваться. Некоторые были довольно старыми, другие он изготовил сам. В то время как остальные отцы учили своих сыновей торговать на рынке, строить стены или выступать на форуме, мой отец научил меня всему, что знал о вскрытие замков.
Я был приятно удивлен, обнаружив, что у двери не было выставлено никакой стражи; луг и роща кругом казались пустынными. Возможно, это место считалось слишком священным для любого смертного, за исключением ритуальных моментов.
Тем не менее я не осмелился зажечь факел, и поэтому мне пришлось ковыряться с замком при лунном свете. Замок был такой конструкции, о которой я никогда раньше не сталкивался. Я пробовал то один способ, то другой. Наконец я нашел отмычку, которая, казалось, подходила к замочной скважине, и все же я не мог заставить замок поддаться, как бы я ни крутил ее, пока вдруг не услышал, как он щелкнул, и дверь поддалась.
То, что я совершаю преступление против богини, заставило меня задуматься. Я был готов войти в пещеру, но выйду ли я когда-нибудь из нее обратно? Я проникся тем, что сказал мне отец: «Смертные часто прибегают к угрозе божественного наказания ради своих личных интересов. Ты всегда должен оценивать такие моменты своим собственным разумом. Я сам всю жизнь часто нарушал так называемые божественные законы, и стою сейчас перед тобой, живой и здоровый, и боги ко мне равнодушны».
Я вошел в пещеру, оставив за собой дверь открытой, пока мои глаза привыкали к темноте. Пещера была не совсем темной; кое-где из узких щелей над моей головой тьму пронзали лучи лунного света. Я начал различать общие детали комнаты вокруг себя и увидел, что она переходит в более крупное помещение за ней. Оно было освещено еще более яркими лучами лунного света. Свисая с каменной крыши в три-четыре раза выше человеческого роста, подвешенные на серебряной цепи, я увидел трубки свирели Пана. Они висели в самом центре зала, и я не видел никакой возможности добраться до них.
Третья комнатка находилась немного дальше. Она была самой маленькой и самой темной. Только наощупь идя вдоль стены, я обнаружил маленькую дверь, но достаточную для того, чтобы, согнувшись, войти в нее. Я попытался открыть замок, но выронил отмычки и в темноте отчаялся их достать. Пока я шарил вокруг, мои руки случайно наткнулись на несколько предметов, в том числе на нож и топор из тех, которыми мегабизы приносили в жертву животных, и на мешок из какого-то прочного материала, достаточно большой, чтобы вместить туда небольшое тело.
Затем я коснулся чего-то костяного и острого, похожего на рог, который, казалось, был прикреплен к шкуре животного.
Я вскрикнул и отпрянул, ударившись головой о выступ камня. В тусклом свете я увидел блестящие глаза какого-то зверя, смотревшего на меня снизу. Мое сердце заколотилось. Что это было за существо? Почему оно не подняло шум? Был ли это страж пещеры, какое-то рогатое чудовище, посланное сюда Артемидой, чтобы пронзить рогами нечестивого нарушителя вроде меня?
Постепенно до меня дошло, что за существо смотрело на меня снизу-вверх. Это была маска с головой оленя, которая была на Хлое исполнявшей танец Актеона.
Я поднял ее и отнес в большую комнату, где получше смог рассмотреть при лучшем свете.
Внезапно я понял, что забыл закрыть дверь, через которую вошел. Я вернулся в прихожую захлопнул дверь и услышал, как задвижка встала на место.
Не торопясь, я поднял свои отмычки, которые уронил, и в конце концов мне удалось открыть дверь в третьей комнате. Свежий воздух ударил мне в лицо. Я сделал несколько шагов наружу и очутился в каменистом ущелье, поросшем зарослями. Очевидно, это был секретный задний вход в пещеру.
Я вернулся обратно и запер за собой маленькую дверь. Затем зашел в большую комнату и попытался найти удобное место. Я не беспокоился, что засну; Мне все время казалось, что маска головы оленя смотрит на меня. Кроме того, время от времени мне чудилось, что я слышу еще кого-то еще в пещере, кто тихо дышит и издает легкие звуки. Я вспомнил еще один из уроков отца: «Собственное воображение - твой самый страшный враг», и убедил себя, что я совершенно один и мне бояться нечего.
* * *
В конце концов я, должно быть, задремал, потому что внезапно очнулся от приглушенных женских рыданий и нестройной музыки трещоток и бубнов из-за железной двери.
У входа в пещеру началась церемония. Слова были слишком невнятны, чтобы я мог их разобрать, но я узнал строгий голос Феотима, главы мегабизов.
Наконец я услышал, как железная дверь открылась, а затем захлопнулась.
Музыка снаружи смолкла. Толпа затихла.
По пещере эхом разнеслись всхлипы девушки. Рыдания в конце концов стихли, затем приблизились, а затем закончились вздохом, когда Антея, одетая в простую белую тунику, вошла в большую комнату и увидела, что там стою и я.
В тусклом свете она не узнала меня и в страхе отшатнулась.
— Антея! — прошептал я. — Ты меня узнаешь. Мы встретились вчера в доме твоего отца. Я Гордиан, римлянин, путешествующий с Антипатром.
Ее паника сменилась растерянностью: — Что ты здесь делаешь? Как ты здесь оказался?
— Неважно, — сказал я. — Вопрос в том, как заставить эти трубки заиграть? — Я указал на музыкальные трубки свирели Пана, свисающие над нашими головами.
— Ты смотри, они действительно существуют, — пробормотала Антея. — Когда иеродулы объяснили мне сущность испытания, я не поняла, как такое может быть — дудочки, которые сами по себе заиграли бы мелодию, если бы я оказалась девственницей. Но вот они! А я девственница — это факт, и сама богиня наверняка знает это. Так что эти трубки свирели заиграют сами. Они должны заиграть!
Вместе мы смотрели на трубки Пана. В пещере не мог задуть никакой божественный ветер —
