Шрифт:
Закладка:
Даже я, выросший в обеспеченной семье, но привыкший к простому, с уверенностью могу сказать, что это не лучшие условия. Но при этом на кухне имеется новая посудомоечная машина, явно недавно встроенная, в отличие от старого холодильника и плиты. И это несомненно дело рук выскочки. Ну да, посуду мыть – не дело принцесс.
Открываю холодильник и конкретно охреневаю. Я всегда был уверен, что такое есть только в кино и в постановочных видео показушников блогеров. Йогурт, помидоры, перец, спаржа, руккола, море зелени и больше… ни хрена. Что за херня?
Морозильник плачет чуть меньшими слезами. Здесь имеются креветки и не первой свежести кусок красной рыбы. Серьезно? Ни мяса, ни куска курицы, ни сыра, ни банальной банки варенья, чтобы сделать морс? Ну и бедовая девка. Откуда еще с таким скудным питанием имеет такую фигуру? Она что вегетарианка?! Стоп, какая мне на хрен разница?
Возвращаюсь в спальню и, ожидаемо, рыжая вместо того, чтобы переодеться, спит. Хоть и не информативно, но тут и без термометра понятно – горит, бестолочь. Скидываю с нее одеяло и в этот момент Эля открывает глаза.
– Садись и поднимай майку.
На последней фразе рыжая прям оживает. Садится на кровати, опираясь на одну руку, и переводит на меня затуманенный взгляд.
– Серьезно думаете, что я перед вами оголюсь?
– Так выбора нет.
– Н-е-е, – протяжно произносит она, свесив ноги с кровати. – Мне бы не хотелось, чтобы мои прекрасные верхние девяносто первым увидели вы. И без того хватило, что первый живой в моей жизни член был дедули Вениамина Петровича. Так что, мою грудь вы не увидите.
– Ты смотри, даже имя деда запомнила.
– Ну конечно, а как еще? Первый член все-таки.
– Не надоело придуриваться?
– Мне двадцать два. Когда как не в моем возрасте придуриваться с температурой наверняка под сорок?
– Поднимай майку.
– Нет.
– Ты совсем дура? Поднимай, – уже несдержанно бросаю я, смотря на то, как испуганная бестолочь поднимает майку и останавливается на уровне груди. Впервые за сегодня смотрит на меня без прищура каким-то странным взглядом. Серьезно? Я же не дальтоник и у нее реально покраснели шеки? Задать этот вопрос я не успеваю, она поворачивается ко мне спиной и полностью оголяет спину, благо, не усыпанную веснушками. На этом благо заканчивается. Ничего хорошего в легких у выскочки нет. – Заканчивай дурить и поворачивайся передом.
– Отвернитесь, пожалуйста, – ну, просто редкостный бред. Кому скажи – не поверят. – Я не шучу, – да какие уж там шутки с детским садом.
Не знаю на кой хрен ведусь на ее просьбу и отворачиваюсь.
– Можно. Только строго по всем точкам аускультации. Руки от груди я не уберу.
Больно надо было. Редкостная дура, которой-таки придется гульнуть в больничку.
– Можешь натягивать на себя синтетическую хрень.
– Ну что скажете, Сергей Александрович?
– Все плохо, Эля.
– Плохо то, что вы не узрели мою грудь?
– Если бы. Я не шучу. Так как я сегодня добрый, так уж и быть, потрачу свое время и отвезу тебя в приемник. По знакомству быстро тебя оформим и даже найдем тебе ВИП палату, за которую, разумеется, заплатишь ты. Туда тараканы, если честно, тоже захаживают, но в целом все сносно. Есть даже телевизор, мини холодильник и собственный душ.
– Только через мой труп. В больницу я не поеду!
– Ну, окей. Сейчас позвоним твоему папе, и он тебя сам отвезет в лучшую клинику.
Я даже толком не успеваю встать с кровати, как мне в голову прилетает удар торшером…
Глава 9
Ударила я, а чувство такое, что по голове прилетело именно мне. Она у меня реально закружилась. Хорошо хоть звездочек перед глазами нет. От страха за свое неподдающееся логике действие, я прикрываю ладонями лицо.
– Долбанутая, я уже понял, что у тебя нет денег, – Слава Богу, живой и злой. – В приемнике их не требуют, у тебя полис есть. Он все покроет, если ты не в курсе. Дура, – еле слышно добавляет он. – Вставай.
Нехотя убираю руки от лица. Потапов стоит напротив меня с нахмуренными бровями и выжидающе смотрит на меня. И руку держит на виске. Впервые стыдно перед ним за свой косяк.
Кое-как встаю с кровати и плетусь на кухню. Достаю из морозильника рыбу и оборачиваю ее полотенцем. На пороге почти сталкиваюсь с Потаповым. Тяну руку к его голове и прикладываю рыбу. Он точно не ожидал, что я это сделаю. Смотрит на меня как на умалишенную.
– Извините, я этого не хотела. Правда. С кипятком, да, намеренно. С машиной тоже психанула и тюкнула специально. А здесь неспециально. Оно само как-то. Я в больницу не поеду. Мне туда нельзя.
Прохожу вперед, не специально, а из-за малого пространства, чуть толкаю Потапова и плюхаюсь прямиком в кровать. Вот теперь вообще сил нет. И, как назло, меня скручивает очередной приступ кашля.
– Я выбрал работать со взрослыми людьми, а не с детьми именно по причине того, что с ними не надо сюсюкаться. Но если ты остановилась на уровне развития ребенка, я тебе, так уж и быть, объясню. В приемнике у тебя возьмут кровь и сделают рентген. Если на снимке не будет пиздеца, ах, извиняюсь, это лишнее слово для детей. В общем, если там не будет слишком страшной каки, никто тебя насильно запихивать в больницу в страшную палату с тараканами не будет. Я отвезу тебя обратно домой, – звучит красиво. Но с какой вероятностью об этом не доложат папе? С нулевой. Нет. Не поеду. – Эля!
Вздрагиваю не пойми от чего больше. От вскрика или от того, что он щелкает передо мной пальцами.
– Купите мне, пожалуйста, антибиотик, – не открывая глаз, тихо произношу я.
– У тебя может быть вирусная пневмония, в таком случае антибиотик тебе не поможет. Вот сдашь кровь и узнаешь.
– Но и не навредит. Купите, пожалуйста.
– Нет. Собирайся.
– Мне нельзя в больницу, – ай, к черту. Все равно он слышал мой разговор с папой. Нехотя открываю глаза. – Это не вопрос брезгливости. Меня оттуда заберут родители в частную клинику, узнай, что я заболела. А оттуда прямиком под венец.
