сразу понял, что это тату. Глаза маленькие, зрачки бесцветные, как будто выжженные солнцем. Нос прямой, практически идеальной формы, хоть в палате мер и весов выставляй, но его портили сережки-гвоздики в носу. И кольцо в носовой перегородке.

Юноши держались с важностью индейских воинов, смотрели на Олега сурово, с чувством полной уверенности в себе. Толстяк держал в руке копье-удочку, а тонкую руку тощего оттягивала тяжесть улова – несколько крупных рыбин, посаженных на кукан.

– Документы есть? – спросил толстяк.

От него сильно пахло, но не потом, а химией. Похоже, парень сильно набрызгался от комаров. Если так, то это помогало, комары не липли к нему, хотя и кружили над головой.

– А то что? – удивленно повел бровью Олег.

– Ничего, мы по номерам пробьем, – с важностью туземного вождя изрек тощий.

– Форель? – глянув на его улов, спросил Олег.

Парень важно кивнул. Все правильно – королевской рыбе королевское достоинство.

– Не надо ничего пробивать, я уезжаю.

– А чего так? – спросил толстяк, пристально глядя на Олега.

– Ты что здесь делаешь? – Тощий гипнотизировал его взглядом.

– У меня сын твоего возраста, – слегка преувеличил Олег. – А ты мне тычешь!

Но тощий даже ухом не повел.

– Не отвлекайся, отвечай на вопрос!

– Ребята, ошиблись подъездом, песочница за углом!

Он хотел закрыть дверь, но толстяк с силой вцепился в нее. А из-за кустов появился еще один персонаж, обыкновенный с виду паренек, ничем не примечательные черты лица, лохматый слегка, но это мелочь. Среднего роста, средней комплекции, среднего ума. Странным его делали две вещи – арбалет, нацеленный на Олега, и татуировки где только можно. Щека, шея, руки, ноги – все занято под выставку накожного искусства. Орнаменты, иероглифы, драконы… Все в строгом соответствии с молодежным трендом, выраженном в одной фразе: «ничего не понятно, но страх как интересно».

А вот с арбалетом все предельно ясно. Серьезная вещь, даже издалека видно, что убойная. Тетива натянута, а стрела смотрела Олегу точно в лоб. Толстяк отошел в сторону, удерживая дверь «Ровера». Это чтобы его случайно не задело.

– И что вам нужно? – спросил Олег, мысленно расставаясь с мелочью, которую оставил в портмоне.

Основная часть денег под сиденьем, наспех туда сунул, купюры, конечно, тоже могут найти.

– Документы! Фамилия, имя, отчество!

– Зачем?

– Для статистики! – без тени юмора ответил толстяк.

– Ты бы отпустил арбалет, вдруг случайно нажмешь. – Олег осторожно поднял руку и указал пальцами вниз.

– Участковый просил документы проверить, – приближаясь к нему, сказал татуированный.

И этот важный, как павлин. Вернее, как змея, стреляющая в глаз ядом.

– Вы что, народная дружина?

– Тебе что, трудно документы показать? – Татуированный угрожающе шевельнул пальцем на спусковом крючке.

– Паспорт пойдет?

Олег готовился к аресту, сумку с вещами оставил в доме, но положил в пиджак паспорт, права, прочие документы.

– Пойдет!

Отдавая паспорт, Олег подумал, что может остаться без него. Если отберут, останутся права, что сейчас важнее. Эта мысль вызвала на губах усмешку. Водительские права – приговор для него: гаишник отберет их, как только прочтет фамилию. И права отберет, и свободу. Участковый, скорее всего, поступит так же. И ориентировка, наверное, уже пришла. И нагоняй участковый, скорее всего, получил – за то, что не перехватил беглеца в своем Видново.

– Бологов Олег Ильич… – прочитал толстяк.

Фамилию он произнес громко, а отчество прозвучало едва слышно. Дальше он читал про себя.

Прочел, вернул паспорт Олегу.

– Запомнил? – спросил тощий.

Толстяк деловито кивнул и скривил в ухмылке губы. Даже смешно подвергать сомнению гениальный склад его ума.

– Можно ехать?

Олег положил документ во внутренний карман пиджака, хлопнул по лацкану ладонью, проверяя, не провалился ли паспорт за подкладку.

– Можно машину осмотреть! – сухо сказал толстяк.

– Ребята, когда вы ухи поесть успели?

– Если оружия нет, поезжай!

– Какого оружия?

– Любого!

– Ну хорошо, скажете, в чем дело, обыскивайте!

– Мы не обыскиваем, мы осматриваем. Обыскивать не имеем право! – с потрясающей уверенностью в своей правоте сказал глупость тощий.

Олег посмотрел на стрелу, нацеленную в лоб. И татуированный с такой же уверенностью нажмет на спусковой крючок. Из огнестрельного оружия он убивать права не имеет, а из метательного вполне, и попробуй убеди его в обратном. Пожалуй, будет лучше выйти из машины.

8

Стопка и без того выглядела внушительно, а сложенная вдвое просто завораживала взгляд. А оранжевый цвет купюр мог околдовать и сознание. Но тощий вздохнул, взвесив находку на руке, и вернул ее на место.

– Можешь ехать! – сказал он, закрывая дверь.

Оружия в машине не нашли, а деньги отобрать не решились, хотя татуированный по-прежнему держал Олега на прицеле.

– Может, скажете, что у вас тут за народная дружина?

– Да не дружина… То есть не народная… – Тощий грустно смотрел на дверь, за которой лежали деньги.

– И что ищет ваша ненародная дружина?

– А ты не знаешь, что здесь раньше было? – татуированный кивком указал в сторону вышки. И наконец-то опустил свой арбалет, но так, что Олег на всякий случай сдал в сторону, чтобы случайно не остаться без ноги. С медициной в этих местах туго, аптечка в автомобиле курам на смех.

– Воинская часть?

– Ну это понятно.

– А что не понятно?

– Казарма там, склад, дома. Технику вывезли, люди разъехались, а дома остались.

– И что?

– А не все разъехались, кое-кто остался. Дома хорошие, жить можно… В общем, убили всех!

– Кто остался, – пояснил толстый.

– Лет пять уже без жмуров, – сказал тощий. – Но все может начаться заново. В любой момент.

– Это байка такая?

– Не байка! – татуированный снова вскинул арбалет.

– Тогда почему ты такой смелый?.. – строго глянул на него Олег. – Или ты не знаешь? Направил на человека оружие, будь готов умереть. Ты готов умереть?

– А ты что, самый умный?

Парень пугливо глянул по сторонам, но боялся он не Олега, а кого-то другого.

– Я самый старший. Придурок!

– Эй, нельзя так с младшими! – совершенно искренне возмутился тощий.

Олег усмехнулся, глянув на него с иронией. Типичный продукт современного воспитания: если маленький, можно все – и хамить старшим, и оружием им угрожать, и в карман лезть, – а в ответ ничего не смеешь ему сделать.

– А я тебе не отец и не тренер, я с вами тут политесы разводить не собираюсь. Уеду, а вы оставайтесь. И ждите… Лет пять, говорите, не убивали? – вспомнив о Поспелове, кисло усмехнулся Олег.

Митя работал на бойне три года, а может, и больше. Возможно, он родом из этих мест, не зря же Олег видел его в поселке. Жил здесь Митя, убивал от нечего делать, потом подался в город, и