Я глубоко вздыхаю.

— И вот, мы здесь. Ещё хорошо отделались. Пятьсот тысяч семьсот восемьдесят три выживших. Из пятнадцати миллиардов.

— Считай, три тысячных процента, — уточняет Вадим.

— Да, похоже на то, — я бросаю взгляд в иллюминатор, на белую точку. — Это чудо, что мы в них попали.

— Да уж, нам дан удивительный шанс. Не профукать бы его.

Не профукаем, Вадим. Я очень на это надеюсь.

#003 // Перепутья // Вадим

— Я тебе говорю, всё так и будет теперь. Ничё не изменится! — с жаром заявляет Серёга.

— Серый, да кому это надо? — спокойно возражает Лёня.

— Так это власть, братан, это власть. Никто власть не отдаст просто так. Политика, братан, ю рид ми?

— Ну да, конечно. Шестнадцатилетний политический эксперт, тоже мне.

Квартирка у Кристины, конечно, миленькая. Сороковой этаж гигантского здания — не жилого комплекса, занимающего сумасшедшую площадь, как у меня. Тут всего пять подъездов, но в высоту… семьдесят этажей! Это самый натуральный небоскрёб посреди Мытищ, тут даже парковки для аэротакси зафигачили через каждые десять этажей. Мне, правда, всегда страшновато заходить в этот дом таким способом, стремает открытое пространство на такой высоте. Поэтому я предпочитаю лифт.

— Мэн, не понимаешь, не? — не успокаивается Серёга. — Они в ЕКБ каких-то чуваков расстреляли натурально! Всё, свободы нет. Диктатура.

— Так это террористы были! — отвечает Лёня.

И зачем он продолжает с ним спорить?

— Конечно, они тебе так и скажут.

— Пацаны, да завалите уже. Достали, — встревает Марс.

Эту дылду, возвышающуюся над окраиной Москвы, мы прозвали Иглой: когда смотришь на неё, натурально чувствуешь, будто она протыкает небо. Из окна открывается прекрасный вид на город: вот мой дом, а вон там Останкинская башня. Я стою у окна и рассматриваю дома, башню, облака, снующие туда-сюда аэротакси… Это зрелище никогда не надоедает.

— И как только всё это прогружается? — говорю я.

— Низкополигональные модели, — отвечает Лёня. — Этой технологии двести лет в обед, она ещё в старых играх использовалась.

— Да знаю я, знаю. Просто до сих пор поражаюсь. В виртуальности мозг так легко обманывается. Даже незаметно, что они низкополигональные.

— О, ну давайте о графоне поговорим, ага, — Серёга как-то слишком взбудоражен. — А тебе, Макс, нравится вся эта хрень? Ты был при голде, а теперь летишь на убогом корыте. А Вадян, вон, на люксовом корабле. Потому что им такие нужны, а мы — нет. Мы теперь люди второго сорта, блин!

— Зато я себе нейрик выбил, — равнодушно отвечает Марс. — Мне норм.

Я отворачиваюсь от окна. Если мы с отцом нашу квартиру восстановили такой, какой она была с максимальной дотошностью, то Кристина дала волю воображению. Антикварный стол, офигенные широкие кресла с подогревом, NFT на на стенах: картины, от классических, под масло, и пиксель-арта до голографических и «живых» картин в виде гифок и видосов.

Не жила она так, конечно. Её семья была, скажем так, из самых скромных представителей среднего класса. Когда я спросил Кристину, зачем она вбухала в это всё столько кредитов, она ответила, что они ей ни к чему. Разве что энэфтишки Кристина, конечно, купила ещё до антропоцида. Очень уж она любила коллекционировать подобные штуки. Сейчас, конечно, все сертификаты подлинности превратились в пыль вместе с криптой и всей технологией блокчейн. Теперь это обычные картинки и видео, но главное, что сама Кристина помнит, как это всё ей доставалось и что это для неё значит.

— Серёг, успокойся, — говорю я. — Ты меня в чём-то обвинить пытаешься? У нас вообще-то мир рухнул. Какая, к хренам, свобода? Свободу нам теперь заново строить надо. И вообще, вас вся эта история с возвращением Амальгамы не смущает, не? Не о том думаете.

— Да я смотрю, вы тут промытые все. Вадян, а ты не хочешь ответить?

— За что я перед тобой должен отвечать?

— Сам на клёвой прогулочной яхте летишь, а пацанов не подтянул.

— Блин, Серёг, ты серьёзно? Да кто бы мне дал?

— Успокойтесь уже! — говорит Марс.

Он развалился на большом бежевом диване, Лёня и Серёга разместились в массажных креслах (под Серёгой кресло вибрирует), Даня же стоит в углу и глупо пялится по сторонам.

— А вот и мы! — перебивает нас голос Кристины.

В дверях стоит она и какая-то высокая девушка.

Красивая, но чересчур мускулистая. Волосы чёрные, почти как у мамы, руки в татуировках: я приметил Колизей, щит с мечом и надпись «S.P.Q.R». На поясе у неё ножны, в них вложен меч.

— Это и есть твой бот? — спрашивает Марс. — По книжке, говоришь? Что же ты за книжки читаешь?

— Я тебе язык вырву, кретин, — говорит Марсу бот.

— Воу! — восклицает Серёга. — Присоединяюсь к вопросу Марса. Это чё же за книжка такая?

— Старая. Про параллельные миры. Был такой популярный жанр в начале позапрошлого века, «попаданцы».

— Значит, книга эта — шляпа полная, скорее всего, — говорю я.

— Это ещё почему? — удивляется Кристина.

— Ну, во-первых, то, что популярно, обычно шляпа. Во-вторых, название по-дебильному звучит.

— Да нет, неплохая книга. И точно не худшая в своём жанре. А Аврелия так общается, потому что я сделала её максимально приближенной к оригиналу. Аврелия, извинись!

— Прошу прощения, — говорит Аврелия приятным, бархатным голосом. — Я не специально.

Кристина садится на диван, отодвигая ноги Марса, а Аврелия так и остаётся стоять истуканом посреди комнаты. Жутковато смотрится такое их с Даней «дежурство».

— Я подключила к ней искусственный интеллект Астро, кстати.

— Ты что сделала? — спрашиваю я. — Кристин, к ботам в Хамляндии можно подключать всякие внешние библиотеки и простенькие нейросети, но искусственные интеллекты запрещено!

— Вадик, успокойся. Разве Астро — не простенькая нейросеть?

— Фига се, простенькая нейросеть! — я развожу руками. — Это простенький искусственный интеллект, целая группа нейросетей, и не самых простых. У него есть самосознание!

— Ой, божечки, ну чего ты нудишь? Ну скачала я открытый ИИ, ну подключила к боту — ужас-то какой!

— Как ты его скачала, если Интернета нет? — спрашивает Лёня.

— Так я его до апокалипсиса скачала. Давно хотела поиграться.