— Я тоже ждала.

— Вы знали, что Джамиля его любовница?

— Нет. Догадывалась, конечно. До этого никогда с ней не встречалась.

— И вы вот так сразу признали в ней свою соперницу?

— Да.

— И тогда… Опишите ваши чувства. Отвечайте. Вы почувствовали, что не успокоитесь, пока не увидите ее мертвой?!

— Нет, я не убивала. Клянусь.

— Вы все это уже рассказывали полицейским?

— Да.

— Что дальше?

— Из аэропорта они взяли такси и уехали.

— А вы?

— И я поехала на такси, правда, для меня это дорого.

— Когда, в каком месте они вас увидели? Ведь вы хотели, чтобы они вас увидели!

— На лестнице, внизу. Я перегородила им дорогу. Он меня грубо оттолкнул. Я их оскорбляла почти до самой двери.

— Вы хотели скандала?

— Не знаю. Я ничего не соображала. Кричала, вот и все.

— А если в тот момент у вас оказалось бы под рукой оружие, пистолет например, вы бы убили?

— Думаю, да.

— Вы это тоже рассказали в полиции? Чтобы вас обвинили в преднамеренности! Хитро!.. В общем, вы все выложили как есть и не захотели адвоката! Меня или кого другого! А скажите, кто вам меня посоветовал?

— Инспектор Грюмуа. Он сказал — это как раз для Мареско.

— Вернемся к убийству. Вы начали следить за Джамилей. Зачем?

— Хотела поговорить.

— Вы уже остыли к тому времени?

— Да, скорее смирилась. Думала, может, выслушает? А скорее так, ни о чем не думала. Так просто смотрела, как она идет передо мной. Я бы ей дала лет пятнадцать — шестнадцать. А мне уже…

— Успокойтесь. Дальше.

— Я видела, как она входила в фотокабинку. Тогда и подумала, что, верно, ей нужны фотографии на паспорт. Видно, хочет с ним уехать. Ну, я решила плюнуть на них и ушла.

— Стоп! До этого момента, как мне кажется, вы говорили правду. Но вот здесь — не получается. Если в самом деле малышка собиралась уехать с вашим любовником, то вы, потеряв контроль над собой, могли и убить!

— Чем же? — говорит Иоланда умирающим голосом. — У меня ничего не было в руке. Вы все говорите о ноже. О каком? Покажите. Нашли дурочку, на кого свалить.

Она не возмущается, не жалуется. Не спорит. Она устала ото всего, говорит тихо, еле слышно. Зачем ей рисковать собой?

Безразлична ко всем и ко всему.

— Поймите меня правильно, — продолжает Мареско. — Полиция пойдет на все, чтобы вытащить из вас признание. Она вывернет вас наизнанку. Ей необходимо признание, так как ни отпечатков, ни ножа не нашли. Полиция не любит проигрывать. И если вы — словом, голосом, жестом — покажете себя даже наполовину побежденной, они за вас примутся. И вы в конце концов сдадитесь. Что бы я ни делал потом!

— А вас, — говорит она, — вас устроит, если я признаюсь?

— Ни за что на свете! — Мареско даже подскочил. — Очевидно, нам удастся выпутаться с минимальным ущербом. Но я буду настаивать на полном прекращении следствия!

— Вы добры! — говорит она вежливо. — Можно мне попросить сигаретку?

— Пожалуйста. Берите всю пачку.

Впервые она улыбнулась. Это была мимолетная улыбка, как солнышко зимой. Мареско подносит зажигалку. Ему нравится подержать ее подольше, освещая лицо. Как бы ему хотелось провести кончиками пальцев по этому печальному и уже немолодому лицу. «А ведь я ей нужен», — думает про себя. Сердце его наполняется восторгом. Никто никогда в нем не нуждался.

— Поклянитесь, что не убивали! — Тут же себя одергивает: — Извините. Я знаю, что не вы! Эта мысль не дает мне покоя.

Закуривает сигарету «Кравен», чтобы прийти в себя. Голова немного кружится. Убивала! Не убивала! Немного мозговых усилий, и перед глазами вновь возникает кровавый крокодил! Если однажды дело все-таки будет рассматриваться в суде, ему понадобится все его красноречие, чтобы доказать ее невиновность! Он-то, знающий лучше любого другого, что именно она — убийца, эта маленькая, согнувшаяся под ударами судьбы женщина. Может, знай он ее получше… Если ему удастся избавиться от чувства жалости к ней… А оно в нем сидит намертво. Там, за стенами тюрьмы, он ее презирает. Но как только видит перед собой, за этим чуть перекосившимся столом, — она моя, и только моя. Ее жизнь зависит только от меня! Ему частенько приходится обращаться за советами к комиссару Мадлену. Тот хитро улыбается: «Дорогой Мареско, вы забываете, что я не у дел. Но хочу вам немного помочь!»

В самом деле, комиссар делает несколько замечаний, которые помогают Мареско понять, что собой представляет подозреваемая. Ему понадобилось немного времени, чтобы установить, что Иоланда Рошель — ее ненастоящее имя. Полиция об этом узнала сразу, тогда почему ему не сообщили? Конечно, такая подробность не может вывести на след, но тем не менее. На самом деле ее звали Жанна Бодуэн. Родилась в Рош-сюр-Йон. Родители — кустари, делали и продавали на ярмарках леденцы на палочке и прочие сладости. Мареско с ней еще не говорил о родителях, пока еще не определился, как ее называть. Поначалу фамильярно называл… дорогая Иоланда. Это было как бы в порядке вещей. А вот назвать сейчас Жанной означало: «Вы меня обманули. Могли бы и сказать». В конечном итоге он приспособился приветствовать так, что выходило одновременно нефамильярно и по-деловому. А вообще-то Мареско с детства любил леденцы на палочке. Такие теплые, так и прилипают к зубам, челюсти не разлепишь и захлебываешься сладкой слюной: то мятной, то лимонной, то вишневой. Отец никогда не ходил с ним на ярмарку. Только маман. Она покупала ему нугу, с тем условием, что съест на десерт. И всегда охотно останавливалась у ларьков со сладостями. И они своими глазами видели, как работники, все в белом, как врачи, лепили вручную огромный шар из леденцовой массы, который затем подвешивали на крюки (для мясных туш). С ловкостью необыкновенной они вытягивали из горячего шара и нарезали сладкие палочки. И еще дымящиеся палочки извиваются, когда ты пытаешься приручить ее, подправляя языком непослушное чудо. Итак! Жанна выросла среди лавчонок со сладостями. К несчастью, родители сгорели заживо во время пожара, возникшего вследствие короткого замыкания. Ей было четырнадцать. Она жила бедно, по сведениям комиссара. На некоторое время она куда-то пропадает. Никто не знает, куда и чем она занималась. Вновь она появляется, будучи артисткой в небольшом фольклорном ансамбле «Ле Галопэн». Она — гитаристка. Ей восемнадцать — девятнадцать лет. Затем о ней два года также ничего не слышно. И вот она появляется. Работает несколько месяцев горничной в «Гранд-отель де Пари». Ею довольны. Серьезная, работящая, нравится клиентам. В свободное время играет на гитаре