Шрифт:
Закладка:
– Ричард, Шона, это София Константис, близкий друг нашей семьи.
Шона сразу вспомнила, где слышала это имя. Нормандия обвиняла Деметриоса в том, что он спал с ней. Она улыбнулась и протянула руку.
– Здравствуйте, София. Приятно познакомиться.
Глаза женщины сузились. Она демонстративно не стала подавать руки и не попыталась улыбнуться в ответ. Вместо этого она повернулась к Деметриосу и спросила:
– Где ты ее взял? Она выглядит и говорит как ирландская крестьянка.
На секунду Шона опешила. Почему эта женщина нападает на нее? Ричард, явно смущенный вспышкой, вежливо кашлянул, извинился и отошел. Шона подумала было сделать то же самое, но потом услышала голос отца, который говорил: «Никогда никому не позволяй себя унижать, Шона О’Брайен. Всегда держи голову высоко».
Шона сама не поняла, откуда взялись эти слова. Они сказались как бы сами собой:
– О, я думаю, вы меня с кем-то спутали. О’Брайены ведут свой род от ирландских королей – но вы, не будучи особой королевской крови, едва ли в курсе этого.
Деметриос фыркнул и тотчас изобразил, что закашлялся. Его глаза озорно блеснули, и Шона поняла, что он отчаянно старается подавить смех.
– Да, – сказал он, беря себя в руки и поворачиваясь к Софии. – Шона отлично справляется с ролью представительницы своей страны.
Он бросил извиняющийся взгляд на Шону и, взяв Софию за локоть, отвел ее в сторону.
– Пойдем, София, я думаю, князь Альбер хочет узнать подробности о твоей недавней поездке в Нью-Йорк…
Они направились в другой угол зала, где сын Ренье и Грейс болтал с гостями. По пути София обернулась в последний раз и пригвоздила Шону убийственным взглядом.
Шона чувствовала себя птицей, на которую нацелилась разъяренная кошка, и не могла понять, чем была вызвана подобная агрессия. Она пыталась отделаться от неприятного переживания и снова сосредоточиться на великолепном окружении, но ее перышки были потрепаны. Значит, вот оно как – жить в мире Деметриоса? Бесконечно кружиться в вихре вечеринок, отгоняя полчища капризных и взбалмошных женщин? Неудивительно, что ему хотелось отдохнуть от всего этого.
Да, его репутация плейбоя была оправданна, по крайней мере отчасти. Но вместе с тем она узнала его и с другой стороны, как человека трудолюбивого и серьезного, изо всех сил старающегося оправдать ожидания своей семьи. Кто же из этих двоих был настоящим Деметриосом?
Шона вздохнула и допила бокал с шампанским. Секундой позже перед ней возник официант в белоснежном пиджаке и галстуке-бабочке, чтобы наполнить его снова. По примеру других гостей она прикрыла бокал рукой, показывая, что больше не хочет.
Ей было не дано узнать настоящего Деметриоса. За последний час ей пришло в голову, что причина, в силу которой лишь немногие из его знакомых обращали на нее внимание, заключалась в том, что они каждый раз видели его под руку с новой сопровождающей. Осознание этого позволило ей взглянуть на ситуацию здраво. Она была неопытной и в какой-то мере простодушной, но не глупой. Этим вечером Деметриос наслаждался игрой в Пигмалиона, взяв ее на роль Элизы Дулиттл, но как только прибудет очередная компания богатых приятелей, он потеряет к ней интерес. Для него она была лишь коротким развлечением, не более.
Завтра они уезжают из Монако и отправляются в путешествие. Через несколько недель она улетит назад в Англию и вернется к учебе. Воспоминания о сегодняшнем вечере поблекнут и будут казаться далеким сном, о котором потом можно будет рассказывать внукам: у нее был вечер с красивым плейбоем и сказочной княгиней.
Вскоре они покинули дворец. В машине Деметриос был молчалив, но на подъезде к гавани попросил водителя высадить их, чтобы остаток пути пройти пешком.
Когда они шли вдоль пирса, он сказал:
– Я хотел бы извиниться за грубость Софии, этому нет оправдания.
Это прозвучало так, словно извиняться за грубость Софии было ему привычно.
– Кто она такая?
– Близкий друг семьи. Ее отец – наш основной конкурент по бизнесу, так что отцу он одновременно и друг, и соперник. Держи друзей близко, а врагов еще ближе, так ведь говорят?
– Звучит серьезно.
– И да, и нет. София… Ну, скажем так, она олицетворяет собой и друга, и врага. Она, наверное, в равной мере любит и ненавидит меня. Родители хотели бы, чтобы я женился на ней и положил конец этой ее неопределенности.
Шона почувствовала, как по телу пробежала дрожь.
– И вы поступите так, как хотят родители?
– Когда я женюсь, это будет по любви. И довольно обо мне. Лучше скажи, этот вечер оправдал твои ожидания?
– О да, – она ослепительно улыбнулась. – Я встретила Грейс Келли, что может быть лучше?
– Я рад, что мы исполнили твою мечту.
Шона не могла отделаться от мысли, что должно произойти кое-что еще, благодаря чему эта ночь станет неповторимой.
Он посмотрел на часы.
– А знаешь, уже полночь.
– Прямо как в сказке про Золушку – не хватает только хрустальной туфельки.
– А как же поцелуй принца?
– Это из разряда фантастики. Никакого панибратства, разве вы забыли? – рассмеялась она.
Он тоже рассмеялся, но взял ее за руку.
– По-моему, ты очень хорошо сыграла свою роль, Красавица. Я был впечатлен.
Когда он коснулся ее, Шона почувствовала, как по спине побежали мурашки, и не отняла руку. «Наверное, это шампанское ударило в голову», – сказала она себе.
– Мне все-все очень понравилось. Кроме Софии, все были просто очаровательны. Как замечательно на один вечер побыть кем-то другим.
– Она ревнует.
– С чего бы ей ревновать ко мне?
– Ты в самом деле не понимаешь? Она злится, потому что ты со мной. И она знает, что я бы никого не взял с собой во дворец Гримальди. Ты особенная, Шона. Я думал, сегодня просто был…
Он замолчал и сделал шаг ближе. На этот раз она тоже придвинулась к нему и снова заглянула в его ореховые глаза с золотыми крапинками.
– Возможно, нам стоит добавить последний штрих к сегодняшнему вечеру, – прошептал он, словно давая ей шанс сказать «нет», но она как зачарованная смотрела в его глаза, которые, казалось, вбирали ее целиком.
– А что, пожалуй, – выдохнула она, гордясь своей неожиданной смелостью.
Он медленно обнял ее за талию и потянулся ближе, ни на мгновение не отводя взгляд.
Когда он приблизил губы к ее губам, ей подумалось, что он должен слышать, как бешено бьется ее сердце. Нежное прикосновение удивило и восхитило ее. Губы у него были мягкими, как атлас, и пробудили в ней восхитительный трепет, который взрывной волной отозвался во всем теле.
Его рука скользнула вверх по ее