Хён Сок и, поймав странную мысль, записал её на исполосованном листе. Когда Лин злилась, непутёвый старший братец никогда не мог найти нужные слова, а, может, и вовсе считал, что этого делать не стоит. Во всём, что касалось разговоров, с ранних лет он не был мастером.

— Ну, мы оба никогда не умели находить общий язык с девушками. — Продолжил Эндрю, да только потому, что хотел наконец поделиться новостью. — Я со своей, кстати, недавно расстался.

— Да ну. — Протянул Хён Сок, ничему в его словах не удивляясь.

— Она сказала мне, что не выдержала разлуки, но мы не виделись всего неделю. — Эндрю огорчённо вздохнул. Очевидно, Хён Сок был первым, кому он в этом признался. — И что прикажешь с этим делать, Хён? С кем я ни знакомлюсь, всех не устраивает моя работа. Можно подумать, это я виноват в том, что в нашем отделе должность офицера включает в себя столько командировок. Если бы ситуация позволяла, я нашёл бы кого прямо в ПОПДМК, и вот тот человек или фолк точно бы знал, на что идёт. — Он замер, ожидая поддержки, но тут же недовольно осунулся, когда лучший друг ничего не ответил на его сокрушения. Молчание всегда было отличительной чертой Хён Сока. Он владел им так, как никто другой. — И что, тебе даже сказать мне нечего? Мог бы хоть слово вставить.

— Да встречайся ты с кем хочешь. — Ради приличия Хён Сок всё же поднял на него глаза. — Хоть с моей сестрой, — он небрежно махнул в сторону двери, — всё равно будешь лучше того её одногруппника.

— Ну и зачем мне твоя Лин? Она относится ко мне даже хуже, чем ты. Если и выбирать из двух зол, то я остановлюсь на меньшем.

— Что? — окончательно потеряв суть разговора, Хён Сок замер, опасаясь, как бы не понять лишнего.

— Ничего, просто шутка. — Эндрю в поражении вскинул руки. — На самом деле, кажется, мне пора взять перерыв. Если не в работе, то во всём остальном. Как у вас, кстати, идут дела с Кассандрой?

— Чего? — Хён Соку пришлось серьёзно задуматься, чтобы догадаться, куда клонит его коллега. Сейчас он чувствовал себя куда более скованным, чем на рабочем месте. В чувствах любовных и дружеских он был силён не больше, чем в понимании намёков, чего нельзя было сказать о ведении следствий и присмотром за порядком. Сейчас в руководстве отделом ему не было равных, но, когда дело доходило до отношений, Хён Сок был глуп, как наивный ребёнок. — С Кэсси всё как обычно.

— Не пойми превратно, но мне вот вообще не ясно, что у тебя понимается под «обычно». — Эндрю продолжал настаивать, чувствуя, что Хён Сок наконец включился в разговор. В последнее время такое случалось не чаще, чем хоть один день проходил без происшествий. То есть ни разу за последнюю неделю.

— Обычно — значит просто. Она не усложняет жизнь мне, а я ей.

— Не то, чтобы я чего-то не знал про отношения, но ваши это уже что-то на неземном.

Эндрю, как он то любил делать, сам себе улыбнулся, прикрыв рот ладонью так, будто благодаря одному только осознанию, что разбирается он в чём-то лучше своего друга, от удовольствия мог рассыпаться по креслу. После случившегося его единственная задача состояла в том, чтобы носиться с документами и наводить справки для раненого на поле боя со стихией начальника. Как только Хён Сок получал письмо на электронную почту, Эндрю должен был в срочном порядке отправляться за всеми подробностями, а потому редкие смешки с Кэсси и быстро себя исчерпывающие беседы с Хён Соком стали его единственной отдушиной. Правда, самому Хён Соку было не до его расспросов и шуточек, ведь на горизонте зрела проблема, о которой раньше он мог лишь догадываться.

Эмили Брамс пропала. Всего лишь пропала, а не умерла, хоть то и яростно доказывали СМИ и остальные противники вмешательства фолков в жизнь заместительницы председателя. Просто не могли такие нежные создания, как фолки, взять и совершить подобное. Сам же председатель к этим разговорам не имел совершенно никакого отношения и никак по этому поводу не высказывался. Хоть косвенно смерть Эмили и была признана, согласиться с ней Хён Сок никак не мог. Но не предчувствие говорило ему об обратном. Подполковник Квон никогда не опирался ни на что другое, кроме неоспоримых фактов.

Дату встречи Эмили Брамс с фолками назначили они сами. По заявлению дато Конона — в тот день намечался самый разгар местного праздника, что ранее не знала ни одна душа, кроме тех, что обитали в Свароге — единственном поселении фолков, претендующем на звание города. Эмили не смела отказать им, ведь кто, как не человек, вторгнувшийся в уже устроенную жизнь, должен ей подчиняться? Ещё Луис Кортес пришёл к постановке одного нерушимого правила: «Пойти против фолков — то же, что пойти против Родины. Мы вошли в их дом, а потому обязуемся хранить и чтить его, как благодарные гости. Убить фолка — то же, что кусать руку, которая тебя кормит. Мы не смеем перечить воле судьбы, что оказалась к нам так милостива. Вселенная подарила нам сводных братьев и сестёр, а потому долг каждого из нас ставить их наравне с кровными родственниками. Имя Великой Матери нашей общей — природа, да только отец Создатель различен. Но как отличаемся телом, так душами сходны. Не амфи друг человека, а человек друг фолка. И не забудем же мы, детины рослые, кто есть отцы и матерь наши». Хён Соку эти слова всегда казались полными раболепного благоговения. Совершив ошибку на Древней Земле, человечество не желало больше ставить себя превыше другого живого существа. Но чувство это осталось, ведь от того, что говорить о нём запрещали, думалось оно впредь куда чаще, чем раньше. Человек желал вновь почувствовать свою власть.

Ни для кого в первом отделе по делам межрасовых коммуникаций не было секретом, что назревает раскол. Одни, жалобно воющие о нечистых мыслях соседей, нескончаемо препирались с другими, что давно приняли себе за долг воздвигать любого фолка на пьедестал жизни. Но кто же был истинным венцом творения? Для Хён Сока ответ был очень прост — амфи, что не доставляли хлопот ни людям, ни фолкам, ни даже самим себе. Пока амфи неприкосновенны, у них ещё может быть что-то общее. У истинных хозяев Вайнкулы, фолков и людей.

— Сходи в отдел кадров. Запроси у них дело Алека и всех тех, кто подавал документы на место в патруле за пять лет до