Шрифт:
Закладка:
Нет, пропасть телу, разумеется, не дадут. Хозяин не умрёт от голода. Да и, ночевать в подворотнях им тоже не придётся. Ведь, зная теперешние реалии, квазиживой организм не без основания полагал что, скорее всего, Коле Петрову, дадут койко-место в общежитии.
То есть, внеслужебное время он будет окружён кучей народа. И, как следствие, ни о каком одиночестве, которое просто необходимо для процедур по восстановлению памяти и возвращению магических способностей, речи не шло.
А без повторного обретения дара это, на вид юное тело, которому на самом деле уже исполнилось пятьдесят один год, быстро начнёт дряхлеть и вскоре придёт в упадок. И, лет через тридцать они оба благополучно отправятся в мир иной. Чего лишённый эмоций но, как всякое мыслящее, пусть и не по настоящему живое существо, симбиот не хотел ни в коем случае.
К тому же, перестав быть одарённым, хозяин утратил возможность переходить в подпространство. Через которое, как недавно выяснилось, можно было попадать, если не куда угодно то, в Миры Содружества точно. Правда, сам открывать проходы носитель не умел. Но зато это прекрасно делала его приёмная дочь Алеся.
Местонахождение которой тоже нужно было выяснить как можно скорее. Очень может быть, что девочке и её матери так же требуется помощь. Причём, как моральная так и материальная.
Так что, намеченный им курс, безо всяких сомнений был правильным. Ведь, в любом обществе, состоящим из разумных, для того чтобы жить нужны деньги. А, фермерством, ну, по крайней мере, при сегодняшнем положении дел, их точно не заработаешь.
Бесспорно, квазиживой организм несколько коробила моральная составляющая. Ведь, по всем писанным и неписаным законам, присваивать чужую, как материальную, так и интеллектуальную собственность было нехорошо. Но, зная будущую историю именно этого Региона, биопроцессор прекрасно понимал, что уворованный им десяток-другой незамысловатых песенок — сущие пустяки по сравнению с тем хаосом, и сопутствующим ему всеобщим разграблением, что наступят через двадцать лет.
Золото, алмазы, лес, нефть и газ будут изыматься в невообразимых количествах. Так что, та жалкая сотня тысяч советских рублей, что квазиживой организм планировал заработать на хищении придуманных не им мелодий, просто пыль. Дуновение ветерка и, если можно так выразиться, «прошлогодний снег».
Придя к такому заключению, симбиот настроился на носителя и, в очередной раз, начал осторожные попытки достучаться до наглухо закрытого для общения мозга. Ведь лучше всего это удавалось, когда хозяин находился именно в таком, расслабленно-дремотном состоянии.
И, с трудом подсоединившись к слуховому нерву, квазиживой организм начал транслировать первый из шлягеров, которому вскоре предстояло, если можно так выразиться, «потрясти мир». Ну или, в крайнем случае, одну шестую его часть.
Сладкие грёзы, в которых звучали приятные и таких до боли знакомые мелодии были нарушены самым варварским способом. И, не желая расставаться с волшебным звуками, звучащими в моём сонном мозгу, я повернулся к источнику беспокойства спиной и натянул одеяло на голову. Но, не тут-то было.
— Коля, проснись! Там следователь пришёл! — Страшным шёпотом уведомил меня девичий голосок. — Да, вставай же, говорю!
— С вами поспишь! — Зевая, буркнул я и, крутанувшись обратно, обнаружил сидящую на моей постели Верочку.
Грудки её при этом находились в опасной близости от моего лица, а тонкая осиная талия так и просилась, чтобы её заключили в объятия.
Но, вспомнив, что мы, как бы «в размолвке», давать волю рукам я не стал. А, вместо этого, прикрыл рот ладонью и, широко и смачно зевнув, хмуро уведомил.
— Всё, встал уже! И начал приподниматься, отчего Верочка сначала подалась мне навстречу а затем, тоже видимо освежив в памяти недавние обстоятельства, резко отпрянула.
Вставать, правда, не спешила. А, словно ожидая и, явно провоцирую, скромно потупила глазки и — ну, куда ж без этого! — снова выпустила в пространство сонм феромонов.
«Ага, ага»! — Иронично подумал я. — «Я не такая, я жду трамвая»!
И, разгадав её нехитрую игру, сделал вид, что мне абсолютно всё пофигу. Правда, для этого потребовалось совершить над собой некоторые усилия. Да и вздыбившееся в районе промежности одеяло, что, кстати, не осталось незамеченным коварной соблазнительницей, очень мало этому способствовали.
Но, как уже сказал, играть в эти игры я не собирался. Ну, по крайней мере, не по написанным не мною самим правилам. А то иш ты! Конфронтацию, причём на ровном месте и из высосанного из пальца повода, сама начала. Так что, будь добра, первая и мирись!
Приняв такое решение, я улёгся обратно на кровать и закрыл глаза. И, как-то вдруг, сам-собой передо мной появился образ совсем другой женщины. И, хоть на вид ей было лет шестнадцать-семнадцать, я совершенно точно знал, что в реальности ей уже тридцать. И ещё у неё есть дочь.
Мелкое, пронырливое и вездесущее существо, обладающее каким-то особенным, уникальным даром, который мне жизненно необходим. Наваждение было таким сильным, что невольно протянул руку и погладил девушку по берду.
— Марина… — Имя само сорвалось с губ и…
В мою многострадальную морду изо всех сил впечаталась узкая но, как оказалось, очень крепенькая ладошка.
— Козёл! — Рыдая выпалила Верочка и, подхватившись, со всех ног бросилась прочь из палаты.
— И долбоёб, к тому же. — Потирая пострадавшую щёку, уныло пробормотал я. — Это ж надо, так опростоволоситься! Лёжа рядом с сидящей на твоей постели девушкой, произнести вслух не её имя.
Виденье тут же начало тускнеть и, так как в скором времени предстояла встреча с органами правопорядка, почти полностью выветрилось из сознания. Покряхтывая, словно старый дед, я сполз с кровати и, нашарив босыми ногами казённые тапочки, уныло зашоркал к выходу.
А квазиживой организм довольно потирал несуществующие в природе воображаемые руки. В этот раз почти получилось. Близость возбуждённой и, несомненно, за столь короткий промежуток времени, успевшей по уши влюбиться в реципиента девочки, как нельзя кстати способствовала попытке встряхнуть память хозяина.
В общем и целом, для биопроцессора было совершенно всё-равно, какая именно особь женского пола будет находится рядом с хозяином. Но та, прошлая, была ключём, отмыкавшим двери в настоящую жизнь. Где носитель обладал сверхспособностями, с помощью доставшихся ему медицинских капсул с лёгкостью (относительной, конечно) излечивал практически от любого заболевания, включая такое неумолимое, как старость и, правда не без активного участия приёмно дочери, но всё-таки путешествовать между мирами.
Пожалуй самое главное, о чём жалел биопроцессор, это было отсутствие информации. Ведь в Мирах Содружества, буквально пронизанном потоками всевозможных данных, он мог подключиться к любому, подобному ему, но гораздо более мощному, квазиживому серверу. Архивировать новые данные, структурировать уже имеющиеся. И, само-собой, иметь постоянную, можно сказать, телепатическую связь, в буквальном смысле слова, со всей локацией.
В общем, симбиот совсем ничего не имел против данной конкретной особи противоположного пола. И, на данном этапе, даже признавал её в некотором роде полезной. Но, ключевой фигурой, всё-таки считал именно бывшую пассию хозяина. Женщину-девочку, так же обладающую магическими способностями и — главное! — её дочь. Чудо-Ребёнка, как с любовью называл малышку носитель. Маленькую волшебницу Алесю.
Правда, местонахождение этих двух юных особ так же было скрыто за семью печатями. И, как раз внедрение в стёртую в результате травмы память хозяина популярных песен из будущего, могло способствовать, так сказать, скорейшему воссоединению семьи. Ведь в момент атомного взрыва, все трое как раз собирались укрыться в стазисе. И, возможно, даже успели. Но видимо, ядерная волна что-то нарушила в момент перехода.
Хозяин, полностью утративший связь с прошлой реальностью, и пока что толком не занявший никакого нормального положения в этой, лежит без памяти в далёком от места катастрофы городе на Урале. А обе девочки, находятся вообще неизвестно где. И, очень даже может быть, что просто застыли в пространственном кармане, не зная не ведая, что их гражданский муж и приёмный отец представляет из себе, если не овощ, в прямом смысле слова, то, по меркам квазиживого организма, что-то очень близкое
