квартире один. Опять же, спасибо любителям чужого грязного белья. Он всё так же работает, но уже не носит кольцо. А я, дура, ношу. Всё ещё на что-то надеюсь. Потому что глубоко внутри себя я, наверное, оправдала его. Возможно, мама и Лена были правы, когда говорили мне о том, что каждый человек имеет право на ошибку. А Лена, похоже, ещё оказалась права в том, что та девчонка просто увязалась за Серёжей. Поиграла им, поняла, насколько далеко всё зашло, когда он пришёл к ней с вещами, и переметнулась к другому, потому что едва ли планировала заходить так далеко. А мой дурак…

Мой… Даже в голове, почему-то, стало смешно звучать.

Раньше над звучанием такого простого слова я не задумывалась. А теперь горчит.

Недавно мы сидели за столом в нашей квартире, обедали. Стёпка был счастлив, что все мы собрались вместе. Никто не ссорится, не плачет, не уходит. Построили планы на совместное посещение линейки, а потом, когда Стёпка ушёл в свою комнату, мы заговорили уже о своих планах на грядущий развод.

Вернее, о них, как всегда, заговорил Серёжа.

Я не спешила давать какой-то определенный ответ. По большому счёту, я несколько недель намеренно тянула резину, надеясь, наверное, на то, что Серёжа признает свою ошибку и скажет, что любит.

Мне кажется, я смогу простить измену, если действительно пойму, что с его стороны это была попросту ошибка. В конце концов, женщины же как-то умеют прощать измены. Любовь, похоже, способна многое простить. Но я не знаю, настолько ли гибкая моя любовь к Серёже? Смогу ли я забыть о том, что он сделал? Смогу ли не припоминать и не подкалывать его изо дня в день между делом? Буду ли снова чувствовать себя счастливой? А он?

Кажется, я рано решила, что моя жизнь сложилась идеально. Слишком легкомысленно шла по своему пути и вляпалась в большую кучу дерьма, которая копилась все тридцать два года моей жизни, и теперь я не знаю, как из неё выбраться и как убрать её так, чтобы не осталось даже душка.

Всё чаще задумываюсь о походе к психологу. Иногда о походе к семейному психологу, но понимаю, что Серёжа вряд ли на такое согласиться. Для него всё это неподкрепленное ничем шарлатанство, цыганщина, деньги из воздуха и прочее. Поэтому роль психолога для меня сейчас выполняют песни.

Боже! Никогда бы не подумала, что в мире так много песен, которые могут служить отличными треками к моим страданиям в машине. На какую радиостанцию не переключи, обязательно встретиться песня, в которой я точно узнаю себя, свою боль, свои переживания, и буду мысленно поддакивать и подпевать каждой строчке. А я ведь раньше даже в слова не вслушивалась. Музыка в машине всегда служила просто фоном, который и слышно-то особо не было. Просто что-то поёт, иногда мелодично, иногда раздражает. Но чтобы вслушиваться и понимать смысл…

Тут бы о психиатре задуматься, потому что я начала слышать голоса, которые меня понимают и затаскивают в черную яму меланхолии.

Глава 12. Наташа

— Стёп, на тренировку опоздаешь! — крикнула я из прихожей, где наносила последний штрих в виде духов на шею перед работой.

— За мной папа заедет, — ответил сын, не выглядывая из своей комнаты.

Ну, конечно. папа…

— А ты с ним договаривался? — пришлось заглянуть к сыну в комнату, где он собирал свою спортивную сумку для тренировки.

— Вчера ещё. А сейчас он мне смс-ку написал, что скоро подъедет. Кстати, у папы в квартире большой телек. Можно я туда приставку увезу, мам? На большом телеке вообще мощно будет!

— У него в квартире? — я забыла, что Серёжа живёт в съемной квартире. — А он там… один живёт? — спросила я аккуратно, при этом делая вид, что мне совершенно неинтересно.

— Один. А кто там ещё должен быть?

— Не знаю, — дернула я плечами и стала помогать сыну складывать вещи в сумку. — Просто спросила. Ну, ладно. Раз тебя папа подвезет, то я поехала на работу. Не забудь написать, когда тренировка заканчивается. Я за тобой заеду. Завтра на линейку, не забудь.

— Ладно.

Серёжа живёт один. Наверное, так и есть. Стёпка бы наверняка заметил присутствие левой девки рядом со своим отцом.

Эта информация что-то всколыхнула в моей груди и вновь заставила задуматься об ошибке и плату за неё. Можно ли считать всё случившееся с Серёжей уроком, который показал ему, что кроме меня и сына он, по большому счёту, никому не нужен? Друзья отвернулись, из дома выгнали, любовница нашла другого… Можно ли считать, что он достаточно поплатился за содеянное? Или пусть ещё немного пострадает в одиночестве?

Я всё ещё злилась на Серёжу, всё ещё понимала, что пока не готова быть с ним снова рядом, но вместе с тем я понимала, что скучаю по нему. Мне не хватало его присутствия рядом, не хватало даже его взгляда, в котором всегда можно было прочитать, что он решит любые проблемы.

Не сложно представить, что многие назовут меня дурой, если я вновь сойдусь с Серёжей…

В раздумьях, не особо следя за дорогой, я почти добралась до офиса и едва не угодила в аварию, когда раздался хлопок, а машина вильнула на встречку.

В панике, трясясь всем телом, я съехала на край дороги и несколько минут пыталась просто отдышаться и прийти в себя.

Наконец, взяв себя в руки, я вышла из машины и при первом же взгляде на колеса, поняла, что одно из них спущено до состояния лепешки.

— Твою мать… — вздохнула я сокрушенно.

Я не умею менять колеса. Даже если бы умела, то едва ли смогла открутить хоть один болт. Я видела, сколько усилий в сервисе взрослые крепкие мужчины прилагают к тому, чтобы заменить колесо. И я с подобного рода задачей точно не справлюсь.

Первый порыв — позвонить Серёжа и попросить о помощи. Но палец завис над строчкой с его именем и упорно отказывался опускаться. Как, видимо, и я тоже не хотела опускаться до каких-либо просьб к