Вышли из кафешки сытые и довольные.

– Пошли. Тут до Эрмитажа три километра, – Сергей указал рукой в нужном направлении. – Как раз к двенадцати дойдем.

– К двенадцати? – Тая недоуменно посмотрела на часы. – Ты что, три километра хочешь идти два часа?

– Тая! – подарил ей насмешливый взгляд. – Ты в Питере!

Что он хотел сказать, она поняла уже у Аничкова моста:

– Офигеть, какие они классные! – она бегала вокруг скульптур коней и их прекрасных укротителей. – Серенький, подожди, я хочу нарисовать.

– Давай сфоткаем в разных ракурсах?

– Нет, это не то! – она достала скетчбук и карандаш и принялась делать наброски.

– Обрати внимание, – Серый терпеливо стоял рядом. – Те лошади, что смотрят в сторону Адмиралтейства – подкованы, а эти две – нет.

– А почему? – Тая даже блокнот опустила, удивленно уставилась на Серегу.

– Товарищ Клодт это не объяснял! – развел руками. – Наверное, в его время все и так все понимали, – повертел головой. – Есть предположение, что там, на Литейном, были мастерские кузнецов, и вот, дескать, от кузнецов уже едут подкованные лошади, – помолчал, задумался. – А может, намек на укрощение.

– Блин, – Тая растерянно оглянулась, обошла скульптуры еще раз, – сейчас немного свет набросаю!

– Давай я видео сниму, – Серый достал смартфон, – если тебе фотографии мало.

– Да! – а сама уже снова уткнулась в альбом.

Про этих коней была еще одна похабная байка. У одного из них там, где живот переходит в хвост, можно разглядеть лицо. Поговаривали, что так Клодт изобразил любовника своей супруги. Однако этого Серый Тае показывать не стал, повернул ее лицом на Аничков дворец.

– Собственно, дворец! – Сережка махнул рукой в сторону розового разноэтажного здания с красивым, воздушным фасадом. – Как водится в Питере, проект Растрелли. Его себе заказывала Елизавета. Тогда это была окраина города. Дворец на въезде. Делала себе, вроде как путевой. Но потом, широкая душа, подарила его своему фавориту, Разумовскому.

– Ух ты! Вот это женщины были, – восхитилась Тайка, хитро посмотрела на Серегу. – Сейчас таких нет?

– Не знаю, – улыбнулся. – Мне дворцов не предлагали. – Подумал пару секунд: – Но она и в восемнадцатом веке такая только одна была!

– Вывод! – торжественно изрекла Тайка. – Нужно искать свою единственную!

Оба расхохотались и, взявшись за руки, пошли дальше по левой стороне Невского. Перешли канал Грибоедова.

– Это Казанский, – его трудно было пропустить.

Величественный собор охватывал площадь колоннадой. Одновременно могучий и невесомый, красивый, впечатляющий. У Тайки дыхание перехватило от восторга.

– Ух ты! Какой он…

– Да! Ты знаешь, что его пытались сделать похожим на Собор Святого Петра в Ватикане? Правда, у них ничего не вышло! Но он и без того прекрасен, – Сергей помолчал. – И он мне нравится даже больше, чем Исаакий.

Тайка подняла на Серого задумчивый взгляд.

– А ты был в Ватикане?

– Нет, – рассмеялся. – Это же сердце святой церкви! Куда нам, грешным…

– Да, но давай попозже. Я не уверен, пошли посмотрим расписание… – они подошли ко входу. – С двенадцати. Если очень хочешь, сразу после Эрмитажа вернемся.

– Да! – Тая энергично тряхнула головой, заскочила на колоннаду, провела рукой по травертину. – Это безумно красиво.

– А знаешь, зачем они ее сделали? – Сережка посмотрел на Таю. – Колоннаду?

– Зачем?

– По канону, вход церкви должен быть обращен на запад, а по архитектурному плану города здание надо было ставить фасадом на север. Вот они так хитро и выкрутились.

Тайка отошла, оглядела собор, площадь, в ее глазах играли неподдельный восторг и восхищение. Кажется, она забывала дышать. Серый на площадь не смотрел, он смотрел на нее. И довольно улыбался.

Потом он утащил ее на мост, чтобы посмотреть на Спаса-на-Крови. Чуть дальше, по левую руку, они увидели Исаакиевский собор. Почти подойдя к Дворцовой, Серый показал Тайке Строгановский дворец – единственное здание, не изменившее своего фасада с момента постройки, и, наконец, Дворцовая.

– Именно на эти ворота лезли рабочие в фильме Эйзенштейна, – пояснил Сережка.

– В каком фильме? – Тайка советского кино не смотрела, хотя фамилию режиссера смутно припоминала.

– Не важно, – отмахнулся. – А вот, собственно, и Эрмитаж!

Тайка подпрыгнула от восторга.

– А где вход? – она с беспокойством окинула взглядом длинную вереницу людей у касс.

– У нас электронные билеты, – Серый тоже посмотрел на очередь, но не взволнованно, а высокомерно. – И фиксированное время входа. Пошли, – он потянул Таю ко входу со стороны Иорданской лестницы.

***

– В смысле «улетели в Питер»?! – орал в трубку Андрюха.

Лешка пришел с заказа и решил поставить друга в известность.

– Лех, ты охерел? Что между ними происходит?!

Он хорошо сейчас представлял яростные глаза Андрея, покрасневшую шею… Натуральный блондин, Андрей багровел в два счета.

– Я не знаю, что происходит! – тоже прокричал в ответ. – Когда я его спрашиваю, он крысится, чуть на меня не бросается, когда ее – хлопает глазками и «Леша, ты о чем?!» – передразнил Леха более высокий голос Тайки. Замолчал на секунду, вздохнул. – Что-то там есть, но я не могу выловить, что. Одно могу сказать – он ее не обижает!

– Они вдвоем в Питер улетели?!

– Андрей! Мы что, каждому морду будем бить, кто к ней приближается? – возмущенно спросил Леха. – Она так старой девой помрет!

– Ну не с проституткой же! – Андрей уже хрипел и рычал.

– Тогда ей и от нас надо держаться подальше! – парировал очевидным фактом Лешка.

Андрей замолчал. Леха слышал его шумное сопение в трубке.

– Мы – другое, – наконец успокоившись ответил друг. – Мы к ней в трусы не лезем.

– Да и он не похоже, что лезет, – фыркнул Лешка. – Андрей, ну согласись, это круто – собрать девочку и отвезти в Эрмитаж, потому что она там что-то хотела посмотреть! Я больше чем уверен, что ей сейчас кайфово! Давай, – голос дрогнул, – давай, когда они вернутся, ты не будешь ей этот кайф портить?

– Когда возвращаются? – процедил сквозь зубы