“Всемогущие боги!” - выдохнул Кулл, приложив ледяную руку к своей душе. “Эаллал, король Валузии, умерший тысячу лет назад!”

Брул отпрянул так далеко, как только мог, его узкие глаза расширились в огне чистого ужаса, меч дрожал в его руке, впервые за эту странную ночь он почувствовал нервозность. Прямой и непокорный стоял Кулл, инстинктивно держа свой бесполезный меч наготове; по телу бегали мурашки, волосы вставали дыбом, но все же он был царем царей, готовый бросить вызов силам неизвестных мертвецов так же, как и силам живых.

Призрак шел прямо на них, не обращая на них внимания; Кулл отпрянул назад, когда он проходил мимо них, почувствовав ледяное дыхание, похожее на ветерок от арктических снегов. Фигура шла прямо медленными, беззвучными шагами, как будто цепи всех веков были на этих неясных ногах; исчезая за поворотом коридора.

“Валка!” - пробормотал пикт, вытирая холодные капли со лба. “Это был не человек! Это был призрак!”

“Да!” Кулл удивленно покачал головой. “Ты не узнал это лицо? Это был Эаллал, который правил в Валузии тысячу лет назад и который был найден отвратительно убитым в своей тронной комнате – комнате, ныне известной как Проклятая комната. Разве ты не видел его статую в Зале Славы королей?”

“Да, теперь я вспоминаю эту историю. Боги, Кулл! это еще один признак ужасающей и порочной власти змеиных жрецов – этот король был убит змеиным народом, и таким образом его душа стала их рабом, чтобы выполнять их приказы на протяжении вечности! Ибо мудрецы всегда утверждали, что если человек убит человеком-змеей, его призрак становится их рабом ”.

Дрожь сотрясла гигантское тело Кулла. “Валка! Но что за судьба! Послушай ты” – его пальцы сомкнулись на жилистой руке Брула, как сталь – “послушай ты! Если я буду смертельно ранен этими мерзкими чудовищами, поклянись, что ты вонзишь свой меч мне в грудь, чтобы моя душа не была порабощена ”.

“Я клянусь”, - ответил Брул, его свирепые глаза загорелись. “И ты сделай то же самое для меня, Кулл”.

Их сильные правые руки встретились в молчаливом скреплении их кровавой сделки.

IV

    МАСКИ

КУЛЛ сидел на своем троне и задумчиво смотрел на море лиц, обращенных к нему. Придворный говорил ровным модулированным тоном, но король едва слышал его. Неподалеку Ту, главный советник, стоял наготове по команде Кулла, и каждый раз, когда король смотрел на него, Кулл внутренне содрогался. Поверхность придворной жизни была подобна спокойной поверхности моря между приливами и отливами. Задумчивому королю события прошлой ночи казались сном, пока его взгляд не опустился на подлокотник трона. Там покоилась смуглая, жилистая рука , на запястье которой поблескивал браслет с драконом; Брул стоял рядом со своим троном, и яростный тайный шепот пикта неизменно возвращал его из царства нереальности, в котором он перемещался.

Нет, это был не сон, та чудовищная интерлюдия. Когда он сидел на своем троне в Зале Общества и смотрел на придворных, дам, лордов, государственных деятелей, ему казалось, что он видит их лица как объекты иллюзии, вещи нереальные, существующие только как тени и пародии на материю. Он всегда видел их лица как маски, но прежде он смотрел на них с презрительной терпимостью, думая разглядеть под масками мелкие, ничтожные души, алчные, похотливые, лживые; теперь за гладкими масками скрывался мрачный подтекст, зловещий смысл, смутный ужас. Когда он обменивался любезностями с каким-то дворянином или советником, ему казалось, что улыбающееся лицо исчезает, как дым, и на нем зияют ужасные пасти змеи. Сколько из тех, на кого он смотрел, были ужасными, бесчеловечными монстрами, замышлявшими его смерть под гладкой гипнотической иллюзией человеческого лица?

Валузия – страна грез и кошмаров – королевство теней, управляемое призраками, которые скользят взад и вперед за расписными занавесками, насмехаясь над никчемным королем, который восседает на троне – сам тень.

И, как тень товарища, Брул стоял рядом с ним, темные глаза сверкали на неподвижном лице. Настоящий мужчина, Брул! И Кулл почувствовал, что его дружба с дикарем стала реальностью, и почувствовал, что Брул испытывает к нему дружбу, выходящую за рамки простой необходимости управления государством.

И каковы, размышлял Кулл, были реалии жизни? Амбиции, власть, гордость? Дружба мужчин, любовь женщин – чего Кулл никогда не знал – битвы, грабежи, что? Был ли это настоящий Кулл, который восседал на троне, или это был настоящий Кулл, который взобрался на холмы Атлантиды, побывал на далеких островах заката и смеялся над зелеными ревущими приливами Атлантического моря? Как может человек быть таким количеством разных людей в течение жизни? Ибо Кулл знал, что существует много куллов, и ему было интересно, который из них настоящий Кулл. В конце концов, жрецы Змея просто пошли на шаг дальше в своей магии, потому что все люди носили маски, и у каждого мужчины или женщины было много разных масок; и Кулл задавался вопросом, не скрывается ли змея под каждой маской.

Итак, он сидел и предавался странным, запутанным размышлениям, а придворные приходили и уходили, и мелкие дела дня были завершены, пока, наконец, король и Брул не остались одни в Зале Общества, если не считать сонных слуг.

Кулл почувствовал усталость. Ни он, ни Брул не спали прошлой ночью, так же как и Кулл не спал позапрошлой ночью, когда в садах Ка-ну у него был первый намек на то, какими странными могут быть вещи. Прошлой ночью больше ничего не произошло после того, как они вернулись в учебную комнату из секретных коридоров, но они не осмеливались и не хотели спать. Кулл, обладающий невероятной жизнестойкостью волка, раньше, в свои дикие дни, проводил дни за днями без сна, но теперь его разум был затуманен постоянными размышлениями и разрушающей нервы жуткостью прошлой ночи. Ему нужен был сон, но сон был дальше всего от его разума.

И он не осмелился бы уснуть, если бы подумал об этом.

Еще одной вещью, которая потрясла его, был тот факт, что, хотя они с Брулом внимательно следили за тем, была ли сменена охрана в кабинете, и когда именно, однако она была сменена без их ведома; на следующее утро те, кто стоял на страже, смогли повторить волшебные слова Брула, но они не помнили