И, покинув комнату с ее ужасными хранителями, они поспешили через залы, которые казались пустынными, пока не пришли в настоящий зал совета. Затем Кулл остановился, жутко содрогнувшись. Из зала совета раздался голос, и этот голос принадлежал ему!

Дрожащей рукой он раздвинул гобелены и заглянул в комнату. Там сидели советники, двойники людей, которых они с Брулом только что убили, а на возвышении стоял Кулл, король Валузии.

Он отступил назад, его разум пошатнулся.

“Это безумие!” прошептал он. “Кулл ли я? Я стою здесь или этот Кулл действительно там, а я всего лишь тень, плод мысли?”

Рука Брула, схватившая его за плечо и яростно встряхнувшая, привела его в чувство.

“Во имя Валки, не будь дураком! Ты все еще можешь быть поражен после всего, что мы видели?" Разве ты не видишь, что это настоящие люди, околдованные человеком-змеей, который принял твой облик, как те, другие, приняли их облик? К настоящему времени ты должен был быть убит, а вместо тебя воцариться вон тот монстр, неизвестный тем, кто тебе поклонился. Прыгай и убивай быстро, иначе нам конец. Красные Убийцы, настоящие мужчины, стоят близко по обе стороны, и никто, кроме тебя, не сможет добраться до него и убить. Действуй быстро!”

Кулл стряхнул нахлынувшее головокружение, откинул голову в старом вызывающем жесте. Он сделал долгий, глубокий вдох, как делает сильный пловец перед погружением в море; затем, откинув гобелены, одним львиным прыжком взобрался на помост. Брул говорил правду. Там стояли люди Красных Истребителей, гвардейцы, обученные двигаться быстро, как атакующий леопард; все, кроме Кулла, погибли, прежде чем он смог добраться до узурпатора. Но вид Кулла, идентичного человеку на помосте, остановил их, на мгновение их разумы были ошеломлены, и этого было достаточно. Он на помосте схватился за свой меч, но как только его пальцы сомкнулись на рукояти, меч Кулла высунулся у него из-за плеч, и то, что люди приняли за короля, упало вперед с помоста и безмолвно распростерлось на полу.

“Стой!” Поднятая рука Кулла и царственный голос остановили начавшийся порыв, и пока они стояли пораженные, он указал на существо, лежащее перед ними, чье лицо постепенно превращалось в змеиное. Они отпрянули, и из одной двери вышел Брул, а из другой - Ка-ну.

Они схватили окровавленную руку короля, и Ка-ну сказал: “Люди Валузии, вы видели это своими собственными глазами. Это истинный Кулл, самый могущественный король, которому когда-либо склонялась Валузия. Власть Змея сломлена, и вы все истинные люди. Король Кулл, у тебя есть приказы?”

“Подними эту падаль”, - сказал Кулл, и люди из охраны подняли эту штуку.

“Теперь следуй за мной”, - сказал король и направился в Проклятую комнату. Брул с озабоченным видом предложил поддержку под руку, но Кулл стряхнул его.

Расстояние казалось бесконечным истекающему кровью королю, но, наконец, он стоял у двери и яростно и мрачно рассмеялся, услышав испуганные восклицания членов совета.

По его приказу гвардейцы бросили труп, который они несли, рядом с остальными, и, жестом указав всем покинуть комнату, Кулл вышел последним и закрыл дверь.

Волна головокружения потрясла его. Лица, повернутые к нему, бледные и удивленные, кружились и смешивались в призрачном тумане. Он чувствовал, как кровь из его ран стекает по конечностям, и он знал, что то, что он должен был сделать, он должен сделать быстро или не делать вообще.

Его меч со скрежетом вылетел из ножен.

“Брул, ты там?”

“Да!” Лицо Брула смотрело на него сквозь туман, совсем рядом с его плечом, но голос Брула звучал за лиги и эоны отсюда.

“Помни нашу клятву, Брул. А теперь прикажи им отойти”.

Его левая рука расчистила пространство, когда он поднял свой меч. Затем со всей своей убывающей силой он вогнал его через дверь в косяк, вогнав огромный меч по самую рукоять и запечатав комнату навсегда.

Широко расставив ноги, он пьяно покачивался, глядя на охваченных ужасом советников. “Пусть эта комната будет вдвойне проклята. И пусть эти гниющие скелеты лежат там вечно как знак умирающей мощи змея. Здесь я клянусь, что буду охотиться на людей-змей от земли к земле, от моря к морю, не давая покоя, пока все не будут убиты, чтобы восторжествовало добро и власть Ада была сломлена. В этом я клянусь–я–Кулл-король–Валузии”.

Его колени подогнулись, когда лица закачались и закружились. Советники бросились вперед, но прежде чем они смогли добраться до него, Кулл рухнул на пол и лежал неподвижно, лицом вверх.

Советники столпились вокруг павшего короля, болтая и визжа. Ка-ну отбивался от них сжатыми кулаками, яростно ругаясь.

“Назад, вы, глупцы! Вы бы задушили ту маленькую жизнь, которая еще есть в нем? Как, Брул, он мертв или будет жить?” – обращаясь к воину, который склонился над распростертым Куллом.

“Мертв?” раздраженно усмехнулся Брул. “Такого человека, как этот, не так-то легко убить. Недостаток сна и потеря крови ослабили его – клянусь Валкой, у него множество глубоких ран, но ни одна из них не смертельна. И все же прикажите этим бормочущим глупцам немедленно привести сюда придворных женщин.”

Глаза Брула загорелись яростным, гордым светом.

“Валка, Ка-ну, но вот такой человек, какого я не знал, существовал в эти дегенеративные дни. Через несколько скудных дней он будет в седле, и тогда пусть люди-змеи всего мира остерегаются Кулла Валузийского. Валка! но это будет редкая охота! Ах, я вижу долгие годы процветания для мира с таким королем на троне Валузии”.

Зеркала Тузун Туна

Зеркала Тузун Туна

Дикий, странный климат, который лежит возвышенно

Вне пространства, вне времени.

—По

Даже для королей наступает время великой усталости. Тогда золото трона становится медным, шелк дворца становится тусклым. Драгоценные камни в диадеме и на пальцах женщин уныло сверкают, как лед белых морей; речь мужчин подобна пустому звону шутовского колокольчика, и приходит ощущение нереальности происходящего; даже солнце в небе медное, и дыхание зеленого океана больше не свежее.

Кулл восседал на троне Валузии, и час усталости настал для него. Они двигались перед ним в бесконечной, бессмысленной панораме, мужчины, женщины, священники, события и тени событий; увиденное и то, чего нужно достичь. Но, подобно теням, они приходили и уходили, не оставляя