Зайдя в «Вилку», Лидия едва не споткнулась об ящик с принадлежностями для уборки, который мистическим образом появился у входа на лестницу, и поднялась в квартиру. Она принесла из машины свой чемодан и сумки еще до того, как поехать к Эмме. Перед тем, как начать разбирать их, она прошла по комнатам в поисках призрака. «Привет? Если ты тут, то не выскакивай у меня за спиной, а? Я не в том настроении». Она подождала ответа. Ничего.

Разложив вещи, Лидия зашла в Интернет, чтобы проверить социальные сети Мадлен. У нее была страничка на «Фейсбуке», но, как и многие девятнадцатилетние, Мадлен не слишком часто туда заходила. Лидия увидела лишь несколько ее фотографий в обнимку с друзьями или с поднятыми к лицу пальцами. Ее отметили на групповой фотографии на пляже в Ибице с подписью «тусовка Сент-А». На фото было несколько загорелых девушек в бикини, а Сент-А явно означало Сент-Анна, частную школу для девочек, где училась Мадлен. На фото Мадлен не смотрела, улыбаясь, в камеру, ее взгляд был направлен куда-то в сторону, на то, что осталось за кадром, и это придавало ее лицу задумчиво-рассеянное выражение. Была ли она похожа на девушку, способную убежать из дома? На девушку, планирующую большой побег?

Можно ли вообще убежать из дома в девятнадцать лет? Лидия на секунду представила обращение в полицию: «Вы говорите, женщине девятнадцать лет? И она неделю не выходит на контакт с родителями? Вы в своем уме?» Воображаемый полицейский в ее голове почему-то принял облик инспектора Флита, и именно его голос с плохо скрываемым сарказмом спросил, почему она паникует насчет того, что взрослая женщина семь дней не общалась с родителями. Все это он говорил своим низким, приятным голосом, и это было… Довольно приятно. Лидия, возьми себя в руки.

Пригрозив себе холодным душем, Лидия вернулась к киберпоискам своей двоюродной сестры. В «Твиттере» Мадлен не оказалось, по крайней мере, под собственным именем, а ее «Снапчат» был открыт только для друзей. Лидия послала туда запрос со словами: «Эй, сис». «Инстаграм» не обновлялся с прошлой недели. Последний пост был красивым фото с двумя бокалами, наполненными прозрачной пузырящейся жидкостью, в которой плавало несколько гранатовых зерен. Cреди хештегов числилось: #взрослыенапитки, #коктейль.

Лидия какое-то время, прищурившись, разглядывала картинку, пытаясь понять, можно ли по ней определить бар, а потом осознала, что один из хештегов, собственно, и выдавал название. #Фокси. Она пролистала фотографии Мадлен дальше, пока не обнаружила фото коробка спичек с золотыми буквами «Клуб Фокси» под логотипом, изображающим стилизованную голову лисы. Облегчение Лидии, что это не было похоже на логотип стрип-бара (в Абердине слово «фокси» однозначно ассоциировалось с женщиной, танцующей в полуголом виде у шеста, если не с полноценным борделем) внезапно и неприятно сменилось пониманием того, что вообще-то должно было прийти в голову с самого начала… Клуб «Фокси» мог быть связан с Семейством Фокс. Любой предприниматель в Кэмбервелле должен был бы обладать немалой смелостью, называя свое учреждение «Фокси», если он не был связан с этим Семейством.

– Вот дерьмо.

– Что за выражения! – И перед диваном появился призрак, отчего у Лидии екнуло сердце.

– Если ты будешь вот так появляться, у меня когда-нибудь случится припадок.

– Про-стии… – обиженно протянул призрак, упирая руки в бока. – Я уже давно стою тут и говорю с тобой. Я же не виноват, если ты меня не слышишь.

– Ты уже давно тут? – Лидия попыталась не раздражаться, но ей не удалось.

Призрак кивнул, и от этого движения Лидию едва не стошнило.

– А что дерьмо-то? – Он обошел диван и наклонился, заглядывая в экран компьютера.

Лидия закрыла окно браузера и подумала, что, пожалуй, зря беспокоится. Сохранение тайны, конечно, вошло у нее в привычку, но кому он сможет рассказать? Своим знакомым привидениям?

– А ты разговариваешь с кем-то другим?

– Я же тебе говорил, меня никто больше не видит.

– Нет, я имею в виду, – Лидия осеклась, прежде чем сказать: «других мертвых». Это звучало грубо. – Других духов.

Призрак прошел сквозь диван и уселся рядом с Лидией. Он аккуратно положил руки на колени и опустил глаза. Когда Лидия уже решила, что он ей не ответит, он произнес:

– Я ни с кем не разговаривал с тех пор, как умер.

М‑да, очень грустно.

– Мне очень жаль, – сказала Лидия.

Он взглянул на нее, и она заметила, что его глаза блестят от выступивших слез. Он провел рукой по лицу и всхлипнул.

– Я пытаюсь отыскать свою двоюродную сестру. Ей девятнадцать, и ее никто не видел уже неделю.

Призрак поднял голову.

– Думаешь, она умерла?

– Нет! – Очевидно, у призраков свои понятия о приличиях. Ну, или этот просто бесчувственный. Бесчувственный и со склонностью к убийствам. Внезапно это не показалось ей наилучшей из возможных комбинаций, и Лидия подумала, не стоит ли быть с ним подружелюбнее. Открыв окно браузера, она повернула экран в его сторону.

– Я смотрю, что она делала перед исчезновением, и нашла вот эту картинку.

Лидия почувствовала, что призрак придвинулся поближе – в комнате стало холоднее на пару градусов.

– Она ходит по клубам?

– Похоже на то, – сказала Лидия. – Но в этом нет ничего такого. Просто…

Призрак нахмурился, глядя на экран.

– Фокси? Звучит, будто…

– Именно, – перебила его Лидия. – Подозреваю, что, когда дядюшка Чарли опрашивал приятелей Мадлен, те не особенно поспешили сообщить ему, где они все тусовались.