На такие экспромты пациентов надо мгновенно реагировать. В этом случае психотерапия с этим пациентом будет подобна произведению кутюрье. В ином случае — массовый пошив. Если не китайский ширпотреб. Понятно, что для этого у психотерапевта должна быть великолепная подготовка и большой опыт. Необходимо знание культуры народа, мифологии, сленга, языков общения, которыми пользуются разные слои общества.

Вследствие этого, уважаемые коллеги, вы должны знать одну очень важную вещь. Работать с символ-образами практически невозможно с иностранцами, даже если они неплохо знают русский язык. Например, недавно я лечил ВИП-клиентку в Казахстане, в городе Актау, который находится в пустыне и на берегу Каспийского моря. И она, конечно же, прекрасно знала русский язык. Но когда я предложил ей символ-образ «Поляна», она долго молчала и сказала: «Я не могу себе это представить — я никогда не видела поляну!»

Я очень редко после сеанса занимаюсь работой: «А что это означает?» Я это делаю только тогда, когда сам пациент это спрашивает. Но я никогда не отвечаю на их вопросы прямо и не даю классические интерпретации образов. Мой стандартный ответ на вопрос об этом: «А как вы думаете — что это означает?» И если пациент не получает готового ответа, он задумывается и начинает анализировать и сопоставлять увиденное во время сеанса со своей жизнью. Что зачастую приводит к инсайтам.

Если же он не может сразу сделать эту работу, я даю ему задание: прийти домой и перечитать главу из моей книги «Психотерапия 21 века», в которой рассказывается о том, что означают базовые символ-образы. А затем в спокойной обстановке, без внешних помех, сопоставить увиденные во время сеанса образы со своей жизнью. А все что придет в голову (пусть даже это кажется ему полным бредом!) записать на бумаге.

Я убедился, что знание того, что означают символ-образы, не только не мешает терапии, но и здорово помогает. Так как они по своей природе являются образными самовнушениями, то человек понимает, что изменяя эти образы, он меняет свое бессознательное. И появляется еще и сознательный самонастрой: «Я сделал это, и теперь в моей жизни начнутся подвижки в лучшую сторону!»

На следующем сеансе, если пациент этого хочет, мы продолжаем эту работу, и я стимулирую пациента, уже на основе полученного им материала, на дальнейшие осознания. И это иной раз дает прекрасный результат!

Очень часто в результате этой работы вспоминаются реальные события, связанные с резкими отрицательными эмоциями, которые или были совсем забыты или о которых человек не вспоминал десятилетия. Осознание приводит к тому, что эти гештальты завершаются и перестают подпитывать отрицательными эмоциями болезнь. Это становится логическим следствием тех перемен, которые были сделаны в процессе работы с цепочками. Но для того, чтобы еще в большей степени гарантировать, что гештальты завершатся, я делаю пациенту Машину времени и технику «Кино», в которых мы стираем эти события.

Частенько люди при психоанимационной работе хотят сделать что-то, что вроде бы невозможно (я хочу, чтобы пошел дождь, я хочу полетать). Понятно, что в реальности это невозможно. Но в волшебном пространстве психоанимации возможно все! И если человек сделает это, то таким образом проработает какой-то свой комплекс (Я могу «летать»! то есть могу подняться выше обыденности, могу прикоснуться к тому, что мне казалось недосягаемым).

Раньше я думал, что позволять людям в психоанимации летать нельзя (Люди не птицы!). Теперь я понимаю, что ошибался! И когда пациент выказывает какое-либо такое желание, я повторяю им: «Вы находитесь в том пространстве, где все ДЕЙСТВИТЕЛЬНО зависит только от вас. Это волшебное пространство. В нем возможно волшебство преображения».

Когда я говорю это пациентам, то я таким образом намекаю, что возможности психики огромны. И просто надо научиться их использовать. И как ВЗРОСЛОМУ, который сам решает — что ему делать и куда идти? исследовать новые формы поведения.

Например, одна моя пациентка сделала нестандартный ход при выходе из «Тюрьмы». Она сказала: «Я пройду сквозь стены». Мы прекрасно знаем, что сквозь стены человек пройти не может (может быть поэтому мы не делаем это?)

Но я понял, что это ее желание является желанием найти новый для нее, нестандартный путь решения ее проблем. И сказал: «Ну да, в реальности мы не можем проходить сквозь стены потому, что мы верим, что это невозможно. И если мы поверим что это возможно, то мы сможем ходить сквозь стены. Но в этом пространстве возможно многое, что кажется невозможным в жизни. Сейчас соберитесь, настройтесь и выйдите из тюрьмы, пройдя через стены». И она прошла сквозь стены и вышла из тюрьмы.

Потом я попросил ее мысленно поднять вверх руку, зажатую в кулак, и сказать: «Я свободна!» Этим приемом человек дает бессознательному команду на то, что любые преграды преодолимы, что для этого надо нестандартно мыслить и выйти за рамки привычных представлений. И я уверен, что после этой работы ее бессознательное предложит ей нестандартный выход из той ситуации, в которой она оказалась.

Частенько, когда я провожу психоанимационную работу, пациенты меня спрашивают: «А можно мне сделать это? А можно я пойду туда?» В этот момент в них проявляются программа: «Я маленький ребенок. И если я хочу чего-то, то надо ОБЯЗАТЕЛЬНО попросить разрешения у «взрослого». Или бывает так, что человек никак не может преодолеть преграду или же достичь желаемого пункта в этом своем путешествии. И я понимаю, что в этот момент в них, даже на уровне психоанимационной работы с образами работают запреты и ограничения. Понятно, что в этом случае нельзя вельможно заявить: «Да, конечно, я разрешаю!» А нужно спросить: «Вы взрослый человек или нет? Только дети спрашивают разрешение у родителей. Решайте сами!»

Когда я предлагаю человеку представить символ-образ Горы, то через этот образ человек получает доступ ко всем возможностям горы. Он начинает работать с архетипом горы и через это получает пласт всех возможных вариантов своего поведения, связанных с символ-образом Горы, которые он может реализовать. И из этого «шведского стола» он выбирает такую «гору», которая поможет ему оптимизировать свой потенциал, стимулировать свое развитие и изменить реальное поведение в жизни.

Как сказал один мой пациент: как только я объяснил себе серийный сон, он прекратил мне сниться. И это действительно так из-за того, что симптом — это прерванный рассказ. Если человек проговорит это, то симптом исчезает.

Я