Все оказалось не так-то просто. Дело в том, что сам граф Дюгаль никогда не жил в окрестностях Уотчета, и имя его никому ни о чем не говорило. Правда, ему принадлежала одна ферма, вернее, переходила по наследству после смерти последнего из рода Фитц-Пэйнов. И сам граф был не против такого наследства, но только не успел оформить свое право на владение недвижимостью, а уехал путешествовать за границу. Узнав о смерти графа, богатый джентльмен и очередной наследник Джон Джонс, умолчав о подробностях всей истории семейства, переоформил документы на себя и таким образом стал полновластным хозяином этой фермы. И хотя у нас не принято, чтобы такую знатную богатую леди грабили и убивали, то уж похоронить-то ее следовало с почестями, и об этом должно было быть известно. Однако, и тут все было досконально продумано. В результате ее похоронили так, будто это была неизвестная иностранка, путешествующая по Англии с целью поправить здоровье в морском климате. Так как сама леди Дюгаль уже ничего не могла сказать в свою защиту, а слуги были действительно вывезены из Италии, и, кроме того, на леди был совсем не английский кружевной воротничок, то все дружно признали, что она самая заурядная иностранка. Правда, в свите была одна служанка-англичанка и один лакей, но их либо успел подкупить Джон Джонс, либо они скрылись, прихватив кое-что из багажа покойной хозяйки. Итак, бедная графиня Дюгаль была похоронена с двумя младенцами в могиле без надгробного камня, и только несчастная Бенита проливала слезы, сокрушаясь по поводу безвременной кончины миледи. Действительно, создавалось впечатление, что все семейство Лорны родилось под несчастливой звездой.

Но, несмотря на все это, мне стоило только взять с собой Бениту и подробно расспросить ее о могиле, как я без труда отыскал бы ее. Но я не догадался сделать этого, а теперь только удивлялся тупости местных жителей. Увидев меня, уже никто не сомневался, что я прибыл в их городок с единственной целью — участвовать в бою. По их мнению, я годился только для того, чтобы сражаться на ринге. К тому же я сделал большую глупость, что начал справляться у горожан о могиле сам, вместо того, чтобы подослать какого-нибудь совершенно незнакомого человека. Я уже говорил, что моя личность стала известной за сорок миль от родного прихода, и девять человек из десяти легко узнавали меня на улице. Наверное, еще и потому, что люди в те времена очень уважали борьбу, и чемпионы становились для них настоящими кумирами. Искусство борьбы действительно заслуживает уважения, оно требует наличия, как ума, так и физической силы. Настоящий борец умерен в еде, достаточно трезв и скромен, и при этом очень важно, чтобы у него был добрый нрав. Я встречался с людьми гораздо сильнее меня (когда только начинал увлекаться борьбой), но они проигрывали именно из-за того, что теряли рассудок во время боя или же их подводила выдержка. Кстати, это очень честный вид спорта, но если кто из борцов увлекается едой, спиртным и не слишком целомудрен — так каждый человек имеет право на личную жизнь.

Но вернемся к рассказу. Получилось так, что все горожане Уотчета с удовольствием смотрели на живого Джона Рида вместо того, чтобы как-то помочь ему найти то, что он искал вот уже который час в этом захудалом городишке. Меня водили по всем пивным вместо того, чтобы просто указать, где у них находится кладбище. В меня влили двадцать кружек пива вместо того, чтобы подвести к одной-единственной могиле.

— Ты ведь родом из Сомерсета, Джон Рид! — в восхищении кричали горожане. — Значит, ты совсем наш. Ты ведь и родился в Сомерсете, и живешь здесь.

И так без конца. Я, конечно, был весьма благодарен своим землякам за их отношение, но очень скоро все это меня утомило, и я поспешил было в гостиницу, но, вспомнив, что на ужин не предвидится ничего, кроме одинокой утки, я отдался во власть своих поклонников и с удовольствием отобедал за их счет.

Но как мне было показаться перед Лорной? Ведь я не выполнил самого главного из того, что пообещал. Не мог же я объяснить ей, что моя известность не позволила мне отбиться от моих почитателей, и вместо того, чтобы найти могилу ее матери, я сидел в харчевне и напивался пивом. И еще мне было неудобно говорить, что в Уотчете каждый ребенок знал, кто такой Джон Рид, но зато ни один человек не помнил графа Дюгаля. И все же это была горькая правда, и об этом я намекнул госпоже Одам тем же вечером. Но она была так занята приготовлением утки, что даже не поняла, что же так сильно меня расстроило. Правда, господин Одам всячески старался показать свое уважение ко мне. Он так пялился на меня весь вечер, что от напряжения у него даже брюки лопнули. Как борцу мне было интересно, каким образом развиваются мышцы ног у человека, занятого весь день вращением гончарного круга. Сам я никогда ничем подобным не занимался (хотя в Экзетере есть один гончар), и мне стало любопытно, на что же похож этот однообразный механический труд. И после знакомства с Одамом я понял, что занятие это неблагодарное, поскольку мышцы развиваются только в одном-единственном месте.

Глава 57

Лорны и Дуны

Узнав от Бениты Одам подробное описание того места, где покоилась ее бывшая хозяйка, я поспешил в Уотчет на следующее же утро перед самым рассветом, когда все горожане еще спали. Лишь солнце взошло, я уже прибыл на кладбище.

В его самом дальнем углу, заросшая травой и мхом, как раз и находилась могила той, чья несчастная жизнь столь печально оборвалась. На небольшом холмике лежал булыжник, на котором чьей-то неумелой рукой (как мне кажется — супруга Бениты) были выбиты две буквы: Л.Д. Последняя (как считали) представительница великого рода была захоронена словно самая обыкновенная крестьянка.

Я сорвал пучок травы с этой могилы для Лорны, а также веточку ивы, росшей неподалеку, и вернулся в гостиницу «Лесной кот» к Бените. Путь от Уотчета до Оара слишком далек, и если в ту роковую ночь Дуны проделали его довольно быстро, то сейчас нам предстояло ехать на повозке, имея в распоряжении всего одну лошадь. Поэтому