— А как же противоядие? — с сомнением сказал вампир.

Казалось, что он от герцога больше о всяких зельеварских премудростях узнаёт, чем из книг, дракон вот, милостиво живым пособием невозможного выступает. Потому что кто вообще будет разрабатывать план лечения для пациента, с полуразрушенным магядром и отравлением ядом снежных змеев, наполовину превращенных в монстров. У виска покрутят и скажут — так не бывает, не выживают при таких случаях.

— Для нормального действия противоядия необходима стабильная циркуляция маны в теле, в моем случае оно просто сдерживает яд, но не нейтрализует. — нехотя пояснил дракон. Он бы предпочел сейчас вообще не затрагивать тему своего здоровья, но переселенец дотошный и глуповатый, такому лучше сразу все объяснить, иначе опять пристанет со своими «почему». — Так что будешь одним из ответственных за рейды. Я решил поделить имеющихся магов на три отряда, за первый будет отвечать Даран, за второй мой заместитель, а за третий ты. В третий я направлю тех, кто ходил с нами на снежных змеев, те ребята тебя в деле видели, так что проблем не доставят.

Повышение по службе вещь, конечно, хорошая. Но в случае Степана — весьма сомнительная. Накой ему ещё больше дел и ответственности? Не хватало только после каждого рейда отчеты строчить, как будто у него сейчас возни с бумагами мало.

— Не слишком много доверия к вампиру? — бросил Степан, скрещивая руки. Ему эта подачка от герцога и задаром не нужна, да и разве много попаданец знает, чтоб самостоятельно рейды возглавлять? Одно дело, когда он в одиночку на монстров ходил, а тут на него ляжет груз за чужие жизни.

— Работа с документами все ещё на тебе, я займусь лишь срочными делами. — произнес Керналион, намеренно игнорируя вопрос Степана. Да и что б он сказал?

Радуйся, зарплата станет больше? Благодари на коленях, а не бухти с недовольной рожей?

— А титул когда вернете? Я хочу знать точную дату. — вампир решил поступить так же, пропуская мимо ушей слова дракона. Чешуйчатый гад, устроил себе зимние каникулы, вы только посмотрите! На других почти всю работу скинул!

— По этому вопросу я уже говорил с королем. — жестом велел подать записную книгу с прикроватной тумбы и продолжил, — Факт того, что ты спас мне жизнь, решили не оглашать, но награду ты, разумеется, получишь. За то, что нашел гнездо змеев тебя также впишут в хроники, но чуть позже, когда твоя дурная слава немного уляжется. — иронично пояснил Ибенир, ухмыльнувшись. Исчезнет ли вообще скверная молва о попаданце, с его-то несдержанным нравом?

— Дата. — с нажимом сказал попаданец, натянуто улыбаясь.

Герцог пролистнул ещё пару страниц и ответил:

— Пятнадцатое сентября. Церемония пройдет в гнезде, я передам все документы старейшине Доллиру, и уже там ты получишь свой титул обратно. — закрыл записную книжку и небрежно кинул на другую сторону кровати. Вампир щедрости явно не оценил, гневно прожег Керналиона взбешенным взглядом, заскрежетав клыками.

— Эй, а вы хоть знаете, как выглядит ритуал преемствования титула? — прорычал попаданец, до боли сцепив руки в замок. Неужто его снова заставят убить ребенка⁈

И в горле сперло от злости и негодования. Степан не хотел убивать, проливать кровь напрасно, но как только вернет титул, сможет жениться на Маниэр. Он знал, что сторгуется с совестью, понимал, что придется выбирать, и мучился от осознания, что сделает все ради Маниэр. Вопрос лишь в том, кем он после этого будет, если готов убить ради собственной прихоти, ради права быть рядом с любимой женщиной?

— Конечно, я взял во внимание твою тонкую душевную организацию. — издевательски продолжил Ибенир, — До этого случаев возращения титула в клане ещё не было, поэтому совет старейшин согласился со мной, и при повторном ритуале нет необходимости соблюдать все формальности. Иными словами, жертва не требуется.

Степану хотелось поблагодарить дракона и плюнуть ему в лицо одновременно. Поблагодарить за то, что не придется выбирать, и плюнуть за то, что Ибенир, имея столько власти в руках, не запретил Вальдернеским их кровавые ритуалы, а продолжал молча их ненавидеть, ничего не меняя.

— Не смотри так, бесишь. — шикнул Керналион, — То, что вампиры у меня на коротком поводке, вовсе не значит, что они мне послушны. Даже если запрещу им кровопролития, они не послушают и станут делать это втайне. Все зависящее от меня я сделал, все жертвы, которые в моих силах было предотвратить, предотвратил. Тебе не за что меня винить.

Степан молчал, отказываясь верить, потому что и он сам был в некотором роде той самой жертвой. Жертвой, которую можно было предотвратить.

— Когда вы оправдываетесь, мне лишь сильнее хочется сломать вам нос. — скверно усмехнувшись, признался попаданец, — Вы просто не видели, сколько на самом деле этих пустых, невинных жертв в нашей стране, в вашем герцогстве, на землях, за которые вы отвечаете перед королем и Богом.

Керналион сел поудобнее и криво улыбнулся. Опять это бесполезное недальновидное желание переселенца спасти всех и вся. Но одни лишь его упреки герцогу ничего не исправят, хочет лучшей жизни — пусть пойдет и создаст ее сам, а не винит в порочности мира остальных.

Крайнего всегда легко найти, а вот ответственность за всех на себя взять не каждый осмелиться.

— Слушай, вампир. — сдерживая раздражение, сцедил Ибенир, — Ты весь мир не поменяешь и эту страну не изменишь. Наведи сначала порядок на своих землях, в своем клане, а не прячься в глуши, как трус, убегая от проблем. — презрительно посмотрел на вампира и скривился, — Не тебе меня судить, я хотя бы не убегаю. — выплюнул дракон.

Глава 50

Для тех, кто гордо смотрит в завтра

С того дня между герцогом и Степаном снова появилась холодная отчуждённость. Дракон не собирался брать слова назад, вампир, поразмыслив, мысленно признал, что каждый из них прав по-своему.

Со стороны Ибенира попаданец и правда выглядит олухом и трусом, только вот Рипаннис Степану не его родина, не его земля, и из дорогих для него людей здесь лишь Маниэр, да наверно Веце. И смысла биться за чужую страну, что не слишком радушно приняла его к себе, вампир не видел.

Лояльно к Степану относились лишь такие же попаданцы, остальные жители страны дружно ненавидели. И класть свою жизнь на алтарь всеобщего блага, ломать себя ради чести