Я подошёл поближе и хотел спросить, что его так взволновало. Резкое движение каторжника опередило меня, и вопрос так и не успел слететь с моих губ. В руке шахтёра блеснула сталь – нож был нацелен прямо мне в грудь. В последний момент я успел инстинктивно выставить вперёд руку и блокировать смертельный удар. Глаза нападающего расширились от страха, и, не предпринимая новых попыток меня ударить, он бросил нож и метнулся в редкие кусты на обочине. Один из стражников, идущих за мной, среагировал очень быстро, спустив тетиву заряженного арбалета. Выстрел из мощного самострела прошил незащищённое тело беглеца насквозь, и окрашенный кровью болт воткнулся в соседнее дерево. Ноги рудокопа подкосились, и он упал на траву. Я подбежал к нему и перевернул на спину, в спешке задав единственный возникший в моей голове вопрос: «Почему?».

Рудокоп открыл было рот, чтобы ответить, но из него брызнула кровь. Захлёбываясь, он всё же пытался что-то ответить, но мне не удалось разобрать ни слова. Подошедший стражник проткнул его мечом, прервав бессмысленные мучения. События развернулись стремительно, я стоял над телом, словно в трансе, не понимая, что же всё-таки произошло, и как царящая минуту назад безмятежность успела так быстро смениться кровавым кошмаром. Меня привела в чувство рука, опустившаяся мне на плечо.

– С Вами всё в порядке, мастер-маг? – спросил стражник.

– Да… кажется. Кто это был?

– Не знаю, разве всех их упомнишь? Эй, Билли, не скажешь, как звали этого придурка?

– Да Белиар его знает, – развёл руками второй стражник, – он, вроде, из новичков.

Тем временем весь конвой остановился, удивлённо глядя на произошедшее. Из первых рядов к нам спешил Буллит.

– Что здесь, сукины дети, случилось! – выкрикнул он ещё издали, а когда добежал и увидел окровавленный труп неудавшегося убийцы, выругался так грязно и едко, что я не понял и половины.

– Он это… на мага покусился, – попытался объяснить стрелявший стражник.

– Какого чёрта? Что ты плетёшь? – не понял Буллит.

– Он набросился на меня с ножом, – произнёс я, уже в достаточной мере совладав с собой.

Буллит снова выругался и сплюнул, в конце добавив:

– Гомезу это точно не понравится. Но, что встали, болваны? – обратился он к скопившейся толпе зевак, – а ну быстро все вернулись в строй! Что, трупа не видели? А если тут ловушка? Двигаемся дальше, нечего тут таращиться! Живо!

Люди повиновались, не желая попадать под горячую руку начальника конвоя. Сам Буллит тоже отвернулся и, очевидно, собрался возвратиться во главу отряда.

– Что будем делать с телом? – задал я вопрос уходящему.

– С телом? – повернулся Буллит назад, – с этой-то падалью? Ничего, конечно, пусть валяется здесь. К вечеру даже костей не останется, будь уверен.

– Его нужно похоронить, отдавать человека на растерзание диким зверям – не по-людски.

Стражник скорчил язвительную гримасу, всем своим видом показывая, что он думает о таком предложении.

– Можешь взять лопату и вперёд, если так хочется. Мне приказано довести конвой, а не перекапывать лес.

– Его нужно похоронить, – настойчиво повторил я.

– Не забывай своё место, маг! Здесь я главный, а не ты, и я не собираюсь задерживаться из-за чьих-то прихотей. Радуйся, что мы вообще взяли тебя под охрану.

– Под охрану, – поднял я бровь, – убийцы с ножами – это такая охрана?

– Иди к чёрту, выскочка, мне и так влетит за это происшествие, – с этими словами Буллит отвернулся и быстрым шагом пошёл в сторону шахты, по пути устраивая разнос рудокопам и стражникам.

– Если кто-то ещё хочет учудить что-нибудь подобное, – крикнул он, – сразу дайте знать, и я заранее прострелю вам башку. Вперёд, недоноски, быстрее – и так уже опаздываем!

Отряд двинулся вперёд в удвоенном темпе, даже разговоры стихли. Многие то и дело озирались на меня с подозрением, а то и с ненавистью, будто обвиняя в случившемся. Прекрасно начавшийся день теперь стал едва ли не худшим в моим жизни, уступая по гадости, пожалуй, лишь тому, когда меня посадили в тюрьму для отправки в колонию. Впервые в жизни на меня было совершено покушение. Конечно, убить меня пытались ни раз, но этот инцидент был чем-то иным – не было ни схватки, ни угроз, только незаметно выхваченный кинжал и подлый выпад. Страшно подумать, как близок к смерти я оказался. Если бы не странное поведение рудокопа перед нападением, отряд оставил бы позади моё мёртвое тело, а не его.

Мои мысли переменились, больше не было того возвышенного подъёма, который царил в душе ещё несколько минут назад. Я размышлял, что могло заставить человека пойти на столь самоубийственный шаг. Допустим, он бы преуспел в своём нападении и прикончил меня. Что дальше? Бежать? Едва ли бы это спасло от смерти. Стража была начеку, держа арбалеты наизготовку – всё закончилось бы так же, как в итоге и получилось. Сдаться? Может быть, это отсрочило бы смерть, но могло сулить даже худшую расправу – моё убийство привело бы в бешенство всех – и магов, и Гомеза, и даже Буллита, которому бы пришлось объяснять свой недосмотр.

Определённо рудокоп знал, на что идёт, не мог не понимать, что обречён. Видимо, этим и объясняется его предательское волнение, которое не дало добиться намеченного. Неужели, он по своей воле пошёл на это? Какая же ненависть должна скопиться в сердце несчастного, чтобы он был готов пожертвовать жизнью