Если они хотят сделать из меня злодейку, то я, черт возьми, ею стану.

Она резко охает, и я чувствую легкое торжество из-за того, что мне удалось ее поразить. Мое чувство контроля ускользает после того, как меня опоили дурманом и похитили, пытали и приволокли сюда, и я чувствую себя загнанным в угол зверем. Больше всего на свете мне хочется применить свою фейскую сущность, выпустить зверя и переплавить мир в чане с золотом, но магия королевы Изольты просто сокрушительна.

Но это не останавливает меня от желания попытаться снова. Мне нужно немного времени, чтобы восстановить силы. Нужно выждать время и притвориться бессильной. Много золота мне не нужно. Нужно просто устранить эту королеву-стерву. Может, я заставлю золото сжать ее металлическими тисками. Могу поспорить, тогда она растеряет свое самодовольство.

К слову, о нем…

– Леди Обманщица ничего подобного не сделает, – заявляет королева Изольта, появившись в поле зрения. Она стоит, прислонившись спиной к фреске, изображающей священника во всем белом. Он возглавляет дюжину Матрон, стоящих перед ним на коленях. Серые полосы на их одеяниях равняются количеству ударов плетью по спине предполагаемого «грешника», привалившегося к столбу. От священника исходит свет, отражающийся от хлыста, словно он – дар божий этому миру, а назначенное им наказание – то, чему следует поклоняться.

У меня сводит живот.

– Она достойно покорится оставшейся части своего Очищения, – продолжает королева. – Эти угрозы не имеют смысла в этой комнате, потому что исходят от ее греховности, от которой мы должны помочь ей избавиться.

Другие Матроны что-то бормочут в знак согласия.

Я смотрю на нее, прищурившись.

– Скажи же, как ты избавишься от своей греховности, королева Изольта?

Я скорее чувствую, чем вижу, как замирают остальные. Матрона за мной прекращает расчесывать мне волосы.

– Мои грехи уже отпущены, – грубо отвечает королева. – Мы тоже проходим ритуал Очищения. Мы выдерживаем не один ритуал, а еще совершаем наши служения богам и нашим священникам. Вот почему мои одеяния не марает ни одна полоска, вот почему я вознеслась над недостатками своей души. Меня избрали главой Стражей Воздержанности.

– Но на самом деле ты ими не руководишь? – спрашиваю я, кивнув на фреску. – Женщины не могут быть священниками? – рискнув, спрашиваю я.

Она сжимает челюсть, и я чувствую легкий восторг от того, что мне удалось ее разозлить. Мне плевать, что она королева. Плевать, что она обладает магией, способной раздавить мое тело. Она жестокая фанатичка, которая процветает, властвуя над другими и называя свои жестокие деяния священными.

– Матроны являются важнейшим элементом в Воздержанности, – отвечает она, и ее ответ настолько отрепетирован, что я понимаю: она слышала и произносила эти праведные слова сотни раз.

Я ухмыляюсь.

– Ну разумеется.

Она поворачивается к остальным.

– Выступите свидетелями, сестры. Ее язвительность всего лишь порок, бунтующий против Очищения.

– Нет, – отвечаю я, вытерев с лица воду. – Причина моей язвительности связана исключительно с тем, как ты решила обращаться со мной. Золотая шлюха? Разве не так ты меня назвала? – Я не даю ей возможности ответить. – Тебе не нужно следовать какому-то выдуманному ритуалу и беспокоиться о богах, которым на тебя начхать. А вот беспокоиться тебе стоит обо мне. Потому что эта золотая шлюха может очистить тебя быстрее любого Очищения. И, поверь, ты станешь золотой и сияющей.

Она смеряет меня взглядом, и в животе у меня чувствуется легкое надавливание, вызывающее рвотный позыв. Но я не морщусь. Ни за что.

Она скрипит зубами, выдавив:

– Знаешь, что поистине золото? Твое молчание. – Несмотря на боль, я хмыкаю. Спустя секунду она отпускает меня. – Все это совершенно обыденно, Леди Обманщица. Ты не первая женщина, вошедшая в эту комнату, в духе которой укоренилась порочность. Зло не хочет, чтобы его изгоняли. Наша задача – добиться этого.

Я киваю в сторону стены из плетей.

– Так вот для чего они нужны? Так ты и твои Матроны уклоняетесь сами и принуждаете других? С помощью избиений? С помощью порок, Очищений, пыток, неудобной жизни без прикосновений, в этих жутких ваннах и неудобных одеялах? На этом завязана ваша жизнь? Мне жаль вас, – говорю я, обводя взглядом комнату. Может, я и не смогу призвать свою магию, но произнесу слова, которые могут посеять в их умах сомнения.

Она приподнимает бесцветную бровь.

– Мы храним себя чистыми. Боль заставляет нас сосредоточиться на наших заблуждениях, а кровь – способ избавиться от этих заблуждений. Мы не ждем, что нас поймет такая земная женщина. Твое прикосновение запятнано, а душа – порочна. Мы приложим силы, чтобы Очистить тебя и ты предстала бы перед теми, кто стоит выше тебя, и перед твоими богами, но если ты не сдашься, тогда, возможно, тебя исцелят учения о Воздержанности.

– Воздержанность тебя спасет, – бормочут Матроны.

Я наклоняюсь вперед, позабыв о том, что хватка той женщины больно дергает меня за волосы.

– А я не хочу, чтобы Воздержанность меня спасала.

Она наклоняет голову, и на ее лице снова появляется эта глупая, безмятежная улыбка.

– Тогда что, скажи на милость, по-твоему, произойдет?

Я улыбаюсь. Добавляю к своему ответу еще больше язвительности.

– Я сама себя спасу, – говорю я, а потом осматриваю остальных, глядящих на меня вытаращенными глазами. – А если не сумею, меня спасет король Рот.

Несмотря на то что лицо у нее бесцветное, она почему-то бледнеет еще сильнее, и в комнате воцаряется красноречивая тишина.

– Ты забыла о нем? – спрашиваю я с ухмылкой. – Потому что, когда он сюда доберется, даже твои боги не смогут тебя спасти.

* * *

Мой выплеск эмоций привел к еще одному приступу боли, от которого я потеряла сознание на несколько минут. Я пришла в себя, когда мне на ноги выливали масло, чтобы «очистить стопы, которыми я прикасаюсь к святой земле». Затем в меня швыряют одежду. Я раздумываю, возможно ли и в этом оказать им сопротивление, но королева явно ищет любую причину, чтобы воспользоваться против меня своей силой. Если я не стану хорошо себя вести, то я точно не справлюсь с той болью, которую она причиняет мне.

Потому осторожно снимаю с себя мокрую одежду, и как только она падает на пол, одна из Матрон спешно подбирает ее и кидает в огонь, отчего тот шипит и испускает пар.

Мне дают ткань, похожую на сетку, чтобы обвязать грудь, но я не обращаю на это внимания. Еще у меня не один, а три слоя нижнего белья разного вида. К их огромному разочарованию я выбираю один. Потом надеваю темно-серое