— Ты права, любимая. Пойду позабочусь о комнатах. Вон там на кухне кто-то маячит. Должно быть, хозяин.

Двумя часами позже все лежали по своим каморкам. Было хорошо, что в тот вечер они порядочно устали и потому равнодушнее переносили грязь и убожество окружающей обстановки. Витус и Арлетта лежали, крепко обнявшись, на соломенном тюфяке под лоскутным одеялом.

— По крайней мере, не холодно, — сонно пробормотала Арлетта и положила палец на его ямочку.

— Холодно не будет, я согрею тебя — это самое малое, что я могу сделать.

— Я вовсе не жалуюсь.

— Нет, не жалуешься. Ты храбрая, и я тебя люблю.

— Я тебя тоже. Только бы здесь не было блох и клопов. Я тоже сидела в тюрьме и, как и ты, могу многое вытерпеть, но чего не выношу, так это блох и клопов.

Витус сделал попытку пошутить:

— Только пусть посмеют к тебе приблизиться! Я вызову всех блох и клопов на дуэль и заколю собственной шпагой.

Она слабо засмеялась:

— Ты мой отважный рыцарь! Надеюсь, они услышали твои угрозы.

— Можешь быть уверена. — Он нежно поцеловал Арлетту и уложил ее голову себе на плечо. Он давно уже заметил, что так она лучше всего засыпала. — Я люблю тебя. Храни тебя Господи!

— Я тоже тебя люблю… — Она уже наполовину спала. — Да ты ведь знаешь…

На следующее утро, одеваясь, Арлетта заметила на лодыжках красные точки, они жутко зудели и были похожи на блошиные укусы.

— Ну вот посмотри, эти твари все же напали на меня!

Витус осмотрел покрасневшие места:

— Это действительно блохи. Прости, любимая, как твой рыцарь я оказался несостоятелен!

Он выглядел так смешно в своем отчаянии, что Арлетта расхохоталась:

— Я тебя прощаю. Пара укусов не отправит меня на тот свет. Но чешутся они ужасно! И чем больше их расчесываешь, тем сильнее зудят.

— Подожди, любимая, этому горю мы сможем помочь!

Он одним прыжком выскочил из каморки и вскоре вернулся, сияющий, размахивая каким-то зеленым растением в руках:

— Папоротник! Обычный папоротник, который растет повсюду. Я вотру его сок в места укусов, и вот увидишь — зуд моментально пройдет.

Он был прав. И когда после скудного завтрака Арлетта снова садилась в экипаж, эта маленькая неприятность была полностью забыта.

И в этот день погода благоволила им. Солнышко ласково светило в голубом небе, лишь кое-где виднелось несколько легких облачков. Крестьяне на полях приветливо махали им, и от предвкушения скорой встречи с родными пенатами хотелось петь. И они запели. Магистр исполнил кое-что из испанских напевов, а Коротышка преподнес парочку лендлеров из Аскунезии. Даже Арлетта внесла свою лепту. Это была печальная мелодия, которую черные рабы пели на плантациях Роанок-Айленда. А когда пришел черед Витуса, он со смущенной улыбкой пожал плечами и отвертелся:

— В лучшем случае я смог бы вытянуть григорианское песнопение, но оно сейчас как-то неуместно.

Уговорить его так и не удалось.

— Смотрите-ка, — Витус далеко высунулся из экипажа, — вон там, на юге, виднеется колокольня. Это колокольня собора Святой Троицы в Чикристере. Она одна во всей Англии такой высоты, что ее видно даже с моря…

— Снова хитришь? — осадил его маленький ученый. — Это всем известно. В конце концов я тоже жил в этих окрестностях некоторое время. И между прочим, с тобой и Энано, и не где-нибудь, а в Гринвейлском замке, на случай, если ты запамятовал.

— Уи-уи, ще было, то было.

— Ах, Гринвейлский замок, — вздохнула Арлетта. — Никак не могу дождаться, когда же мы увидим его!

Но прошло еще немало времени, пока они достигли берегов Эдара, откуда до дворца оставалось всего несколько миль. Между тем спустились сумерки, и друзья задавались вопросом, будет ли еще бодрствовать хоть кто-нибудь из прислуги.

— Вон они! Это ведь они? Едут, едут! — раздался вдруг вопль неподалеку.

— Точно они. Беги-ка, Уот, доложи!

Торопливые шаги удалились во тьму, пока экипаж огибал перелесок, закрывавший вид на дворец.

— Мне показалось, это был Кит, — сказал Витус. — Может быть, не все еще спят и… Боже милостивый!

Перед подъездом ко дворцу разлилось настоящее море огней. Слуги, служанки, лакеи, работники, конюшие, садовники — вся челядь собралась здесь, держа в руках свечи и фонари; в еще не опавшей листве горели лампионы, и все окна старинного дворца были ярко освещены. Как по команде раздалось в один голос:

— Добро пожаловать в Гринвейлский замок, леди Арлетта! Добро пожаловать, милорд!

— Я потрясена, — прошептала Арлетта со слезами на глазах, но времени оправиться от потрясения у нее не было, потому что дверцу экипажа распахнули снаружи и ей навстречу протянулись готовые помочь руки.

— О, Хартфорд!

— Я, миледи, к вашим услугам. — Лицо Хартфорда, обычно хранившее выражение высокомерия, светилось не хуже сотен огней.

— Спасибо, Хартфорд!

Легким шагом леди Арлетта ступила на исконную землю своих предков. За ней последовал Витус. После них из экипажа выбрались Магистр и Коротышка. Между тем лампы и свечи были расставлены по ступеням лестницы, ведущей ко дворцу, и все, у кого руки были свободны, дружно захлопали. Витус вышел вперед, разглядывая так хорошо знакомые, почти родные лица: вон стоит Кит со своими оттопыренными ушами. Его расплывшаяся в широкой улыбке физиономия свидетельствует о том, что именно он был тем, кто принес добрую весть. Возле него Уот, тоже сияет от счастья. Рядом с ними долговязая Мэри и услужливая Марта, далее — миссис Мелроуз, ради исключения сменившая вечно неприветливое выражение лица на добрую улыбку… И многие, многие другие… А вот и Кэтфилд. Он выступил из толпы с лицом, едва ли соответствующим радостному поводу, коротко поклонился и сдержанно сказал:

— Позвольте и мне приветствовать вас. Не вдаваясь в подробности, заверяю, что как в доме, так и во всем поместье все идет как положено. Надеюсь, вы хорошо доехали… — Неожиданно он оборвал себя, словно забыл заготовленную речь и посмотрел на Арлетту, которая стояла подле Витуса.

Витусу вдруг пришло в голову, что Арлетта и Кэтфилд не видели друг друга с тех пор, как его нынешний управляющий пытался сблизиться с ней неподобающим образом на борту «Феникса». Потом-то выяснилось, он всего лишь хотел «сорвать с ее уст поцелуй», но ситуация выглядела так угрожающе, что Витус налетел на него и разбил ему нос. «А вообще я должен быть ему благодарен за непристойное поведение, — с улыбкой подумал Витус. — Благодаря ему мы с Арлеттой ближе узнали друг друга».

— Здравствуйте, Кэтфилд, — с обезоруживающей улыбкой Арлетта двинулась ему навстречу и протянула руку. — Я рада, что за время нашего