Мерис снял для них на авеню Эйлау дом № 130, особнячок, принадлежавший княгине де Люзиньян. Супруги Локруа с Жоржем и Жанной поселились рядом – в доме № 132. Жюльетта, которой полагалось для приличия жить на своей половине, вскоре, однако, перебралась на третий этаж, в комнату, соседнюю со спальней Виктора Гюго, где стены были обтянуты узорчатым штофом вишневого цвета, где стояла кровать эпохи Людовика XIII с витыми колонками, шифоньер, увенчанный бюстом, символизирующим Республику, и конторка, за которой он мог писать стоя. Но, по правде говоря, со времени своей болезни он больше почти не работал. Заботами учеников ежегодно выходили прекрасные сборники его стихов: в 1879 году – «Высшее милосердие», в 1880-м – «Религии и Религия», «Осел», в 1881-м – «Четыре ветра духа», в 1882-м – «Торквемада», в 1883-м – последний цикл «Легенды веков». Литературный мир, полувозмущаясь-полувосторгаясь, дивился столь плодовитой старости. А фактически все эти стихи были написаны раньше.

Со времени отступничества Алисы Локруа госпожа Друэ, хоть и была очень больна, играла роль полновластной хозяйки дома – трудную роль для изношенного организма старой женщины. Звонок за звонком, посетители, званый обед за званым обедом, «не считая объяснений в любви, которые падают густо, как мартовский град». Гюго возложил на Жюльетту и Ришара Леклида обязанность распечатывать все письма, поступающие на авеню Эйлау, – сделал он это для того, чтобы избавиться от неприятной повинности разбирать почту и к тому же внушить доверие своей беспокойной подруге. Но тайная корреспонденция поступала к нему через Поля Мериса.

При поддержке Локруа, который встряхивал иногда Великого Старца, Жюльетта добилась полного его разрыва с Бланш. Женщину эту запугали, сказав ей, что Виктор Гюго может внезапно умереть в ее объятиях, уверили Бланш, что она убьет старика, если не расстанется с ним. Жюльетта дала ей от имени Виктора Гюго сумму, необходимую для покупки книжной лавки, посоветовала выйти замуж и обещала добиться для нее прощения госпожи Ланвен, которая со времени гернсийского скандала не желала видеть его виновницу.

Некий служащий, Эмиль Рошрей, посвященный в тайны Бланш и поклонник ее красоты, пожелал дать свою фамилию этой девушке с тремя именами. Он был красив, обладал романтической и интеллигентной наружностью. Бланш он знал со времени ее приезда на Гернси, она рассказала ему о своих несчастьях; он предложил жениться на ней гражданским и церковным браком. Покинутая, павшая духом, разочарованная женщина согласилась.

Второго декабря 1879 года состоялась их свадьба – в мэрии XX округа и в церкви Иоанна Крестителя. Со стороны невесты свидетелями были два ее соседа – парикмахер Пьер Моро и колбасник Базиль Моро; свидетелями со стороны жениха были его родственник Констан Рошрей и сослуживец Адриен Борне. Никто из семейства Ланвен не присутствовал на двойной церемонии бракосочетания, но вдова Рошрей, госпожа Виктория Ларше, дала согласие на брак ее сына с Бланш.

Записная книжка Виктора Гюго, 17 декабря 1879 года: «Б. [Бланш] вышла замуж. Свадьба состоялась 2 декабря в Бельвиле. Я узнал это из письма с извещением…» В супружеском союзе у Alba родилась дочь Эмили, а затем два сына – Жорж и Луи; Бланш не нашла счастья в браке с Рошреем. «Впав в глубокое уныние, она забросила и свою семью, и свою торговлю».

Бланш удалили, но на ее место быстро нашлись заместительницы. В семьдесят восемь лет Гюго тайком переписывался с Жанной Эслер, с девицей Адель Галлуа и с «Леони де Витрак, вдовой Лезажа, которая жаждет наследовать мне и не требует, кроме стола и постели, никакого вознаграждения, – иронически писала Жюльетта. – Она поэтесса, она обожает тебя, и прочее, и тому подобное… Надеюсь, миленький мой великий человек, что ты перестанешь неосторожно привлекать к себе эту даму… Обжегшись на молоке, дуешь на воду, – истерзанное сердце боится новых ран. Прежние раны еще так сильно кровоточат у меня, что я не могу быть к этому равнодушной, но, как бы ни соблазняла тебя такая особа, умоляю избавить меня от тревоги, которую это мне внушает…»

На долю возлюбленной с высокой душой все же выпало несколько последних, больших радостей. В сентябре 1879 года она сопровождала своего любимого в Вилькье и была очень польщена тем, что ее принимало у себя семейство Вакери. Однако она не пошла с Виктором Гюго на кладбище. Правда, он и не предлагал ей этого. Пожалуй, и сама Жюльетта, исполнившись угрюмого смирения, сочла неприличным посетить вместе с ним могилу Адели. Это вполне можно предположить, да и в ежедневной ее записке Виктору Гюго заметна тайная горькая ирония.