духами. Это архетипическая идея, которая обретает чувственное восприятие, едва кто-либо переживает опыт соответствующего содержания. Важно и то обстоятельство, что призраки повсюду обнаруживают некоторые общие черты. Разумеется, я рассуждаю об этой недоказуемой спиритической гипотезе, но сам в нее не верю; мне достаточно гипотезы о наличии у человека как вида некой дифференцируемой и наследуемой психической структуры, что направляет все переживания в определенную сторону и придает им определенную форму. Органы тела нельзя считать пассивными данностями, это, скорее, динамические комплексы функций, утверждающие свое наличие твердо и решительно; архетипы же, психические органы, суть динамические (инстинктивные) комплексы, в высокой степени определяющие душевную жизнь. Потому-то я и усматриваю в них доминанты бессознательного. Тот слой бессознательной психики, что состоит из этих повсеместно распространенных динамических форм, я называю коллективным бессознательным.

846 Насколько мне известно, не существует никакой индивидуальной пренатальной или даже «доматочной» наследственной памяти, зато имеются наследуемые архетипы, которые, впрочем, лишены содержания, поскольку не содержат пока никаких субъективных переживаний. Они, как уже говорилось, достигают сознания лишь тогда, когда их делает воспринимаемыми личностный опыт. Как мы видели, психология сидпа выражает желания жизни и рождения (сидпа = «бардо поиска способов нового рождения»). Поэтому данное состояние само по себе не допускает переживания транссубъективных психических реальностей — разве что индивидуум категорически отвергает возможность вновь родиться в мире сознания. Согласно книге «Бардо Тхедол», в каждом состоянии бардо существует возможность взойти к дхармакайе, покорив четырехликую гору Меру, — в случае, если усопший не следует своей склонности идти за тусклым светочем. В переводе на наш язык это означает, что разум, каким мы его понимаем, встречает отчаянное сопротивление, из-за чего отрицается священная привилегия трактовки собственной сущности как «Я». Практически это не что иное как имеющая тяжкие последствия капитуляция перед объективными силами души, своего рода символическая смерть, в разделе «Сидпа-бардо» соответствующая суду над умершими. Это завершение рационально-сознательной и морально-ответственной жизни, добровольное подчинение тому, что книга «Бардо Тхедол» называет «кармической иллюзией». Последняя возникает вследствие веры в воображаемый мир чрезвычайно иррациональной природы; она никак не соотносится с суждениями рассудка и не объясняется ими, порождается исключительно произвольной, ничем не сдерживаемой силой воображения. Это сновидение или попросту «фантазия», от которой любой благонамеренный человек не преминет сразу же отодвинуться. Действительно, с первого взгляда нелегко отличить такую фантазию от бреда сумасшедшего. Во всяком случае, довольно часто бывает достаточно небольшого ослабления сознания, abaissement du niveau mental, чтобы этот иллюзорный мир вырвался на свободу. Страх и тьма этого прорыва соответствуют начальным главам раздела «Сидпа-бардо». Также этот раздел раскрывает архетипы, или кармические образы, что являются поначалу в ужасающем облике. Состояние чьенид соответствует состоянию искусственно вызванного психоза.

847 Много говорят и пишут об опасностях, которые заключает в себе йога, особенно пользующаяся недоброй славой кундалини-йога[822]. Искусственно вызванное психотическое состояние, которое у некоторых предрасположенных индивидуумов при определенных обстоятельствах легко может перерасти в настоящий психоз, сходно с такой опасностью, и к ней следует относиться со всей серьезностью. Здесь и вправду подразумевается немалая угроза, которой нужно избегать, вопреки нашим западным повадкам. Иначе это будет вмешательство в судьбу, доходящее до последних глубин человеческого бытия и способное пробудить источник таких страданий, о которых в здравом уме никому и не грезилось. Им соответствуют адские мучения состояния чьенид, которые наш текст живописует следующим образом.

«И тогда Владыка Смерти накинет тебе на шею петлю и повлечет тебя за собой. Он отсечет тебе голову, вырвет сердце, вывернет чрево, высосет мозг, выпьет кровь, пожрет твою плоть и изгложет твои кости. Однако ты не умрешь: хотя тело твое и будет разорвано на части, ты оживешь вновь. Так тебя будут рассекать на части снова и снова, причиняя тебе ужасные муки».

848 Эти мучения точно передают характер опасности: налицо угроза распада для целостного тела бардо, которое в качестве subtle body (тонкого тела) составляет зримую оболочку души умершего. Психологическим аналогом этого расчленения выступает психическая диссоциация в своей губительной форме — шизофрения (расщепление сознания). Эта наиболее часто встречающаяся душевная болезнь заключается главным образом в выраженном abaissement du niveau mental, которое, с одной стороны, упраздняет нормальное торможение, исходящее от сознания, и тем самым, с другой стороны, придает беспредельный размах игре бессознательных доминант.

849 Переход от состояния сидпа к состоянию чьенид выражает, таким образом, опасное изменение направления и ориентации сознательного состояния в обратную сторону, принесение в жертву безопасности от сознательного ощущения себя, подчинение крайне рискованной игре хаотически возникающих фантастических образов. Фрейд заявил, что «Я» является «самым настоящим очагом страха»[823], и выказал этим замечанием верное и очень глубокое прозрение. Страх перед самопожертвованием таится внутри любого «Я», и зачастую этот страх оказывается не чем иным, как с трудом подавляемым стремлением бессознательных сил получить полное господство. Любому самостановлению (индивидуации) приходится преодолевать этот опасный и узкий проход, ведь в цельности себя находится все ужасное, нижний и верхний миры душевных доминант, от которых «Я» непросто и лишь в известной степени освобождается, получая более или менее воображаемую свободу. Это освобождение есть, конечно, необходимое и героическое предприятие, но оно отнюдь не сулит окончательного результата, поскольку выступает только порождением субъекта, которому для полноты необходима еще встреча с объектом. Поначалу кажется, будто этот объект — мир вокруг, с такой-то целью раздвинутый при помощи проекций. Люди ищут и находят себе затруднения, ищут и находят себе недругов, ищут и находят нечто любезное сердцу и дорогое, и сладко сознавать, что все дурное и хорошее заключено в зримом объекте, где можно побеждать, наказывать, уничтожать или радоваться. Но сама природа не всегда позволяет этому состоянию райской невинности сохраняться долго. Есть и всегда были люди, которые не могут удержаться от интуитивного понимания того, что мир и переживание мира имеют одну и ту же сущность, что они отражают нечто, сокрытое в глубинах самого субъекта, в его собственной транссубъективной действительности. Эту глубочайшую интуицию и предполагает, по ламаистскому учению, состояние чьенид, а потому раздел «Чьенид-бардо» и имеет подзаголовок «Бардо переживания действительности».

850 Та действительность, которая переживается в состоянии чьенид, есть, как учит последняя глава раздела, реальность мысли. «Мыслеформы» становятся реальностями, фантазия принимает наглядный облик, начинается сновидение, вызывающее ужас, обусловленное кармой и разыгрываемое бессознательными доминатами. Вначале появляется несущий уничтожение бог смерти, олицетворение всякого страха; за ним следуют (мы читаем текст в обратном направлении) 28 могущественных и страшных богинь и 58 божеств, пьющих кровь. Вопреки демоническому обличию, неразберихе пугающих атрибутов и безобразных картин, здесь уже проступает некий порядок. Эти группы