— Давай, о втором.

— Не верю я, что ты мог бы заставить Женю участвовать в чем-то ради выгоды или вопреки ее желанию. Но тем не менее, ты говоришь это мне в такой форме, чтобы вывести меня из равновесия. Хотя, наверняка, для неё не было там ничего критичного. Ты — садист.

— Да. Но сейчас я не «причиняю». Сейчас я исследую степень твоего доверия.

— Удовлетворен?

— В целом — да. Но мы будем еще работать над этим.

— Вдохновляет… — опасливо. — Так в чем была функция Жени?

— Соблазнить. Я же сказал.

— Я могу знать детали? Пожалуйста.

— Женя должна была пассивно понравиться одному человеку, чтобы он пошел на мои условия, в обмен на иллюзию ее близости.

— Иллюзию?

— Конечно.

— Такие грани… тонкие у тебя Аронов!

— А по-моему, как раз наоборот. Всё ясно, определенно и однозначно. Но это в моей голове. Извне может выглядеть по-разному. И ты Андрей, должен мне в этих вопросах доверять без оглядки.

— Стараюсь…

Мы молча обедаем, мой взгляд плывет по залу, натыкаясь на знакомые светлые глаза.

Калиновский. В компании еще трех человек. Все в форме.

Случайно ли это соседство?

Комок встает в горле, делаю пару глотков сока.

Слишком много горечи для гранатового.

— Что происходит? — начинает медленно разворачиваться Андрей.

— Сиди, — одергиваю его.

— Что?

— Наш «друг» из ОБЭП в компании сослуживцев. За твоей спиной.

Плечи Коваленко застывают. Он тоже делает пару глотков из бокала, его кадык медленно двигается.

Ой, не нравится мне эта ситуация.

Калиновский встает…

— Андрей. Спокойно. Не реагируй ни на что.

С каждым его шагом к нам пространство словно стекленеет. Я чувствую, как растет мой адреналин. Но он даже рядом не стоял с тем, как растет адреналин Коваленко. А глаза Калиновского весело горят! Сейчас будет провокация…

— Приятного аппетита, господин Аронов… Господин Коваленко… — останавливается чуть слева, за спиной Андрея. — Или, подожди… у вас же только один «Господин»? Не соображу сразу, как правильно обратиться.

В меня попасть он не может и продуманно хе*ачит в моего Зайца. Прицельненько… Коваленко начинает закипать. Его глаза не моргают.

— А ты бы шел Калиновский мимо, не обращаясь. Не портил бы приличным людям аппетит.

Делаю еще глоток сока.

— Я собственно, по делу. С советом.

Ой, знаю я твои советы!

— Ну давай, посоветуй, если уж принёсло.

— Ехал бы ты Аронов из страны.

— Что так?

— Тебе здесь не понравится. Скоро.

— Отчего же?

— Законы здесь недружелюбные.

— Например?

— О финансовых махинациях и мошенничестве.

Протягивает извещение из ОБЭП.

— Лично в руки хотел отдать.

А вот и еще одна перчатка. Как не крути, но не умеешь ты совсем уж исподтишка бить. Женька не любит беспринципных…

— Ммм… Знаем, читали. Работаем над этим. Так что, спасибо за совет, но вынужден остаться.

— Зря…

— Ничего не поделаешь, ты же в курсе, что Женечка невыездная. Как я жену одну оставлю? Столько «гадов» вокруг развелось.

— Жену? Жён под партнеров не подкладывают, Аронов. Я тебя предупреждал.

Наклоняется чуть ниже к Коваленко.

Я пытаюсь перехватить его взгляд.

— И как тебе… негосподин Коваленко?… Вкусно с чужого стола облизывать?…

Сидеть, Андрей, сидеть! — мои зубы сжимаются.

Это же провокация чистой воды!

Одна…

Вторая…

Две камеры…

Только не сорвись, Коваленко.

Он же втянуть тебя хочет в разборки эти.

Чтобы и тебе прилетело от «недружелюбного закона». Но теперь не разово, а нападение… он в форме… еще и при исполнении, можно сказать…

Быстро ты Калиновский соображаешь! И повестку ты отдал сейчас, уже догнав, что можешь подставить его под статью своей провокацией.

— Андрей… — качаю ему головой.

— Что… хороша Женька в постели?… Особенно сверху, да?… Мне тоже вставляло!

И опять в точку! Ревнив десантник наш…

— Сидеть, Коваленко.

Калиновский смотрит в мои глаза, улыбается. Но я то вижу, как его сносит и самого от того, что он несет.

— Горячая… Настойчивая… И бедра такие… на редкость подвижные, да? — его голос хрипнет.

Больно тебе это нести Калиновский? Я вижу. Но Коваленко, на свою беду, абсолютно невменяем!

— Получаешь от неё по щекам? Властная сучка! Но нежная…пи**ец! — его голос становится тише и проникновенней. — Умереть хочется от ее рук на шее… отключиться и в себя не приходить… Да, Коваленко?

Вот и всё… я теряю с ним визуальный контакт! Начинает медленно разворачиваться.

— Коваленко.

Тихо. Предупреждающе.

— Оглянись.

Бросает взгляд за спину.

— Да мне по*уй, Олег. Хоть десять.

Идиот! Это не группа поддержки! Это свидетели!

Не порть мне эту партию, ревнивый идиот! Не дай втянуть себя!

— Чем ты ему платишь за неё, Коваленко? Бабками он врядли возьмет. Отсасываешь что ли?..

Вот это, б*ять, контрольный! В остаток мозгов.

Мне хочется упасть лицом на стол.

Калиновский…

— Нет, Андрей, нет! — мне кажется, что я держу его на каком-то с каждой секундой становящемся все эфемерней поводке. Никогда не видел его более невменяемым.

В его глазах словно идет отсчет.

Десять…

Девять…

Восемь…

Семь…

— Не прощаюсь…

Шесть.

Уходит в сторону выхода, доставая по дороге сигареты.

Пять.

Тяжело тебе дались эти провокации Калиновский? Не можешь сразу к своим, как ни в чем не бывало?

Четыре.

Перехватываю поднимающегося Коваленко за пиджак.

— Стоять.

Я не удержу его, нет. Это без вариантов. В этом теле мозга сейчас нет.

Три.

Торможу официанта.