— Я дернулась в сторону и полетела… каблуки… а там из асфальта кусок жести торчал… и… вот…

— Ей в больницу надо, она ни в какую!

Мои челюсти сводит.

— Спасибо, — пожимаю ему руку. — Дальше я сам.

— Эй… — его интонации меняются. — Она же ни в чем не виновата.

— Что?

— Нет, нет… — успокаивающе качает ему головой Женя. — Все хорошо, правда. Он… просто… расстроен!

Подозрительно глядя на меня, водитель всовывает ей в руки визитку.

— Позвони мне, пожалуйста, после больницы. Просто знать, как ты…

— Хорошо, конечно.

Поднимаю на руки. Кровь капает.

Домой…

Раздеваю.

Он летел в неё…

На неуправляемой тачке…

Я вижу эти милиметражи до ее тела.

Снимаю джинсы под сдержанные всхлипы. Распорото. Не слишком жестко но по вене. Женя уже белая…

Сколько тут крови? 500–600 мл?

Б**ть… она же хреново сворачивается у неё!

— Как это могло произойти?!? — срывает меня.

— Все нормально…

— Я вижу!

— Ой… что-то мне… нехорошо…

Ловлю опять на руки.

На диван.

— Скорую, Женя.

— Нет! Нет, ну пожалуйста, нет! — начинает истерить. — Я сама!

— Женечка…

Достаю телефон. Мои руки трясутся.

— Как в этой стране вызывают скорую?!

— Нет, Олег! Я сказала — сама! Я остановлю ее сама!

Кровь сочится.

— Как знал, что нельзя тебя отпускать!

Приношу аптечку. Ногу вверх на подушки, жгут из эластичного бинта, ее жидкий бинт на рану, антибиотик, тугую повязку. Тут же намокает. Снимаю. Промываю перекисью. Подсушиваю, опять антибиотик и жидкий бинт, снова повязку. Молчит на все манипуляции, но слезы текут. А мне хочется делать это не щадяще, а больно! Чтобы… Что?

В чем она виновата?

В том, что ставит самую ценную для меня жизнь под угрозу!

И я стягиваю бинты жесче под ее всхлип.

Дурочка. Врачи бы щадили тебя сильнее. А мне хочется выпороть вдогонку!

Повязка потихоньку становится розовой. Нужно что-то кровоостанавливающее. А у меня нет. Какого хе*а у меня нет ничего кровоостанавливающего, если у моей женщины хреновая сворачиваемость крови?!

— Женечка…

— Уже меньше! Честно! Дай мне немного времени и чаю, там на полочке чайной, крапива и тысячелистник… вот два пакетика мне завари.

Повязка краснеет.

— Крапивы?! — теперь, по-моему, в моем голосе истерика.

— Крапивы! И лед в полотенце.

— Тебе впору переливание крови и следом дополнительно тромбоцитов делать! Какая, б**ть, крапива?!

— Ты просто стрессуешь меня! Поднимаешь давление! И она идет!

— Я тебя стрессую?! Какое давление?? Ты скоро как литр потеряешь, хорошо, если систола на девяносто держится!

И она еще не ест полноценно дней уже десять! Гемоглобин и так явно низкий!

— Аронов! — зло. — Дай мне мою крапиву и иди погуляй! Позвони там, с кем ты все время разговариваешь и передай ему горячий привет!

Хорошо… Хорошо… Крапива…

Нервничаю да. Повязка розовеет.

Запихиваю в нее стандарт глюкозы и витамина С. Ухожу.

Пусть успокоится… Она психосоматик. Она успокоится и кровь свернется.

Всё будет хорошо.

Возвращаюсь с чаем и льдом. Чуть более промокшая повязка. Но уже и правда не так быстро, как несколько предыдущих.

Набираю круглосуточную аптеку и заказываю несколько препаратов, еще бинтов.

— Гематоген… — подсказывает Женя.

Окей, гематоген.

Крапива, что там?… Тысячелистник и гематоген! И домашнее лечение. Если вы близки к потери литра крови. Сибирь сурова…

Отписываюсь Андрею, что минимум три дня она дома и почему. Но работать сможет, да. Только отсюда. Может ли он ее навестить? Может. Что-нибудь привезти? Да. Хороший вискарь из DUTY FREE. Это для меня да. От нервов. Для Жени…

— Детка, ты что-нибудь хочешь из DUTY FREE? Андрей спрашивает.

Отрицательно качает головой.

— Они никогда ничего не хочет, Андрей. Поэтому, я разрешаю тебе выбрать небольшой презент самому.

— Спасибо!

Всё…

— Я завтра выйду, Андрюш. Мхм… не волнуйся, я в порядке…

В порядке? Едва стоит на ногах от потери крови. По стеночке ходит…

— Бегать, конечно не смогу… — смех. — Но отвечать на звонки и координировать наших запросто.

Перехватываю трубку, под ее тихое рычание.

— Привет, Андрей!

— Привет…

— У Женечки бред, ты не принимай близко к сердцу. Неделю она дома. Переведи на ее номер звонки, пусть отсюда поработает пока.

— Как она?

— Кровит до сих пор.

— Почему?

— У нее пограничные тромбоциты, — пусть знает, мало ли что. — В ситуации стресса они падают еще сильнее.

— Стресса?

— Она понервничала.

Пару недель. Или, когда я там появился в ее жизни снова?

— Слушай, Олег… Может быть слишком личный вопрос, но…

— М?

— А как она рожала? Там же… ну… кровотечение всегда… да и стресс…

Действительно… как?

Перевожу взгляд на Женю.

— Извини, если…

— Да нет, нормально. Проехали. Позже созвонимся.

Хмурится и кусает губы, пытаясь, что-то печатать на клавиатуре.

— Детка?

— Да?

— Тебе делали переливание?

— Нет.

— А в родах?

— Нет.

— Но…

Господи… как это чудовище выжило без меня?

— Кровотечение было?

— Было.

— И?

— Олег, меньше всего я хочу обсуждать с тобой детали моих родов.

— Это важно.

— Да? — поднимает глаза. — Это что-то поменяет в твоей целеустремленной шизе по-поводу срочного зачатия потомства?

Может быть…

Повязка на ее ноге снова розоватая.

— Женечка, быстро на диван.

— Мне нормально.