Шрифт:
Закладка:
— Сядьте! — потребовал он, не выдержав, — Перестаньте хлопотать. Мы явились не за обедом, а по важному делу!
— Конечно, конечно… — Питерсон преувеличено бодро потёр руки и заставил себя сесть в потёртое кресло напротив гостей, — В таком случае я готов отвечать на ваши вопросы. Без протокола, насколько я понимаю?
— Без, — подтвердил мистер Беллигейл, — Как я уже сказал, это скорее частное дело, чем Канцелярское. И, поскольку дело это, судя по всему, больше касается полковника Уизерса, я бы предложил ему задать первый вопрос.
— Охотно расскажу всё, что знаю, — Питерсон доброжелательно улыбнулся Герти, — Я весь во внимании. Задавайте вопрос.
«Если предположить, что я каким-то чудом покину остров, есть ли у меня шанс сохранить рассудок?» — уныло подумал Герти.
Вопросов было слишком много. Они цеплялись друг за друга лебедиными шеями, как рыболовные крючки, и образовывали такие запутанные скопления, что решительно невозможно было выудить хотя бы один. Но с чего-то надо же было начинать?.. Герти набрал воздуха в грудь.
— Вчера вечером в Редруфе в меня стрелял джентльмен. Очень похожий на вас. Это были вы?
— Нет, — быстро сказал хозяин дома, — Клянусь всем на свете, я ещё не рехнулся, чтобы стрелять в клерка Канцелярии.
И он опять не врал. Нервничал, храбрился, выпячивал подбородок, но не врал.
Герти сделал ещё несколько глубоких вдохов. Спокойно, Уинтерблоссом. Если этот тип лжёт, полагаясь на свой непревзойдённый актёрский талант, череда логических вопросов всё равно вынудит его совершить ошибку.
— Вам известно, кто в меня стрелял?
Питерсон потёр шею, словно находясь в некотором затруднении.
— Могу лишь предположить, что это был кто-то из моих клиентов.
— Вот как? Отлично, — Герти воспрял духом. Хоть что-то в этой безумной истории стало обретать черты! — Ваши клиенты меня весьма интересуют. Какой у вас род занятий, мистер Питерсон?
Неудавшийся убийца смущённо улыбнулся.
— Я думал… Я полагал, вы знаете…
— Не уклоняйтесь от ответа! Чем вы занимаетесь?
Питерсон смутился ещё больше.
— Я шлюха.
— Что?
Герти почувствовал, что покрывается лёгким румянцем. Это вышло как-то непроизвольно, но ничего поделать с собой он не мог.
— Простите, я не совсем…
— Ну… — Питерсон смущённо уставился в пол, — Я торгую собой за деньги.
Несмотря на величайшее замешательство, которое охватило Герти, он испытал одновременно и изрядное облегчение. Хоть что-то в этой безумно скроенной истории сделалось понятным и объяснимым! По крайней мере, сделалось ясно, отчего этот несчастный обитает в полузаброшенном доме вдалеке от людской суеты, отчего боится пересудов за спиной, настолько, что даже не держит прислуги. И откуда у него при этом капитал, достаточный для приобретения подобного дома.
Герти испытал по отношению к Питерсону одновременно и отвращение и сочувствие. Ему приходилось слышать о подобных джентльменах ещё в Лондоне. Тема эта, хоть и табуированная, всё же просачивалась, а в канцелярии мистера Пиддлза никто не был против в свободную минуту потрепать языком. Так что Герти отчасти был в курсе незавидной жизни городских проститутов, хоть и благоразумно не выяснял подробностей.
Впрочем, Питерсон не походил на несчастное голодное существо, вынужденное продавать своё тело за гроши. Скорее всего, он обслуживал клиентуру побогаче, из приличного общества. Это тоже было не в новинку.
— Я понял род ваших занятий, — сдавленно пробормотал Герти, быстро теряя охотничий пыл, — Значит, вы по роду службы часто общаетесь с… дамами.
— Ну почему же? — искренне удивился Питерсон, — Среди моих клиентов больше всего мужчин.
Судя по ощущениям в области шеи и щёк, лёгкий румянец Герти стремительно перетекал в явственный багрянец, свойственный состоянию глубочайшего конфуза.
Содом и Гоморра! Герти с трудом подавил желание вскочить и, не надевая котелка, броситься вон из проклятого дома.
— Как ни странно, чаще всего ко мне обращаются именно мужчины, — беззаботно сказал Питерсон, не замечая реакции собеседника, — Я думаю, всё дело в самой природе мужской души. Мужчинам свойственно испытывать на прочность все границы, которые оказываются в их досягаемости. К тому же, зачастую это и величайшее приключение. Причём приключение, заметьте, не требующее ни дорожных сборов, ни риска, ни тягот и лишений. Многие хотят проверить сами себя. Другие же, полагаю, попросту испытывают банальное и вполне объяснимое любопытство… Я вполне их понимаю. Совершить то, что много веков считалось невозможным, запретным… Это стоит своих денег! С женщинами сложнее…
— Замолчите, ради Бога! — воскликнул Герти в негодовании, — Постыдились бы! Я задал вам конкретный вопрос и не собираюсь выслушивать о ваших порочных связях!
— Порочных? — удивился Питерсон, быстро моргая светлыми ресницами, — Согласен, меня едва ли можно назвать образцом добродетели, но впервые слышу, чтоб моё занятие считалось порочным…
— Такие как вы позорят Англию! — заявил Герти, румянец которого превратился в багрянец откровенного негодования, — И вы ещё смеете заявлять подобное! Благодарите судьбу за то, что я не собираюсь отправить вас под суд!
— Но ведь…
— Что может быть отвратительнее любовной связи за деньги! Особенно… особенно подобной противоестественной связи!
— Любовной? — теперь уже Питерсон уставился на Герти с выражением полного замешательства на лице. Ресницы беспомощно моргали, — П-ппростите?.. За кого вы меня принимаете?
— За оскорбление всего мужского рода! — с достоинством ответил Герти, — И за погрязшего в блуде грешника. Мне приходилось в Лондоне слышать о таких, как вы. И я нахожу это омерзительным. Никак не полагал, что эти пороки добрались уже и до Полинезии…
Питерсон задохнулся от возмущения, отчего на миг даже стал выше ростом и показался не таким тощим.
— Что вы себе позволяете, полковник! Даже сотруднику Канцелярии непозволительно порочить честь и достоинство человека, находясь в его доме! Я… Я крайне возмущён!
Герти захотелось застонать в голос. Пьеса, исполненная чистого безумия, состояла не из одного акта. И, что ещё хуже, он даже не заметил, в какой момент стал её действующим лицом. Он подавил желание приложить ладонь ко лбу, чтоб проверить, нет ли жара.
— Но вы сами сказали, что вы…
— Шлюха? Да, чёрт возьми! Но это не значит, что я оказываю кому-то любовные услуги! Я темпоральная шлюха!
— Это ещё что значит?
Наконец подал голос мистер Беллигайл, всё это время спокойно разглядывавший их обоих со своего места.
— Похоже, джентльмены, возникло некоторое затруднение, — сообщил он непринуждённо, — И, скорее всего, оно стало следствием недопонимания сторонами предмета разговора. Вероятно, это моя вина. Мне стоило объяснить полковнику суть вашего… рода деятельности, прежде чем нанести визит. Я совсем упустил из вида, что некоторые аспекты жизни Нового Бангора ему ещё в новинку.
— Так объясните же! — потребовал Герти, не
