- Одно обещание.

- Если позволишь, я буду тебе обязан.

- Если я когда-нибудь снова попытаюсь свести счеты с жизнью, ты окажешь мне честь и не будешь вмешиваться.

- Но на карту была бы поставлена и моя собственная жизнь.

- Это правда. Но это сделка, на которую ты подписался. Если я решу прекратить свое существование, я не хочу, чтобы машинный интеллект-паразит с Марса решил, что он знает больше, чем я.

Свифт постучал пальцем по губам. - Хорошо, что мы можем говорить откровенно.

- Да.

- Могу я добавить свое собственное взаимное условие?

- Если ты настаиваешь.

- Ничего не делай в спешке, Кану. Во время перехода я ощутил вкус небытия. Смерть - это все очень хорошо, несомненно, в ней есть свои преимущества, но я еще не совсем покончил с жизнью. Думаю, у вселенной все еще припасено несколько сюрпризов для нас обоих.

* * *

В доме Нисса была молчалива. Она запрограммировала проекционную стену так, чтобы она показывала движущееся изображение с Земли, вид с пляжа, когда старое солнце пробивается к плоскому океанскому горизонту. Свет был ярким, но в то же время почти бесцветным - линия хромированных бурунов на фоне темнеющей платины воды, небо идеально отливало серебром, песок был похож на снег, деревья на переднем плане казались черными силуэтами.

- Я не мог тебе сказать, - сказал он.

Стена издавала шум волн. Они врезались и разбивались в бесконечной череде статического рева, каждый из которых был рождением миниатюрной вселенной, каждый из которых возвращался в медленную, шипящую смерть.

- Никогда, - сказала она, - больше так со мной не поступай.

- Я и не собираюсь этого делать.

- Ты думал, это и есть ответ, Кану? После всего этого времени? Ты действительно настолько глуп?

- Люди на борту другого корабля предупредили меня, - ответил он. - Я получил от них сообщение, в котором говорилось, что я не должен сотрудничать с ней.

Она все еще стояла лицом к океану, а не к Кану. - Они проделали весь этот путь, чтобы сказать тебе это?

- Не знаю. Мне бы хотелось иметь возможность поговорить подольше, но это было сложно даже при задержке всего в несколько минут. Хочешь знать одну странную вещь?

- Меня держат в плену говорящие слоны. Я бы сказала, что моя способность к странностям несколько перегружена. - Стойкость сдалась энтропии; в промежутке между этой волной и следующей она спросила: - Что это было?

- Они отправили одного из нас, другую Экинья, на том другом корабле. Ее зовут Гома, и я даже не знаю, кто она такая.

- Ты думаешь, у нее добрые намерения?

- Думаю, мы все хотим как лучше.

- Это не ответ на мой вопрос.

- Это лучший ответ, который у меня есть. Мы действительно хотим добра - все мы, а не только Экинья. Но преуспевать - это самое трудное из всего. Наши умы не готовы к этому. Машина слишком велика. Мы не можем понять, как кто-то из нас вписывается в это, как любое данное действие формирует конечный результат.

Нисса отвернулась от океана. Наконец-то он почувствовал обещание прощения или, по крайней мере, готовность не таить его вечно. Он бы принял это.

- Тогда мы должны стать лучше, - сказала она.

- Да.

- Намного, намного лучше. - Она встала и повернулась к нему лицом, обхватив его голову обеими руками, пальцы были как тиски. - Я почти не осмеливаюсь спросить. Один из вас решил не доводить это до конца. Кого я должна благодарить?

На борту "Занзибара" все еще оставалось несколько судов ближнего радиуса действия - Кану и Нисса заметили их при первом прибытии, - часть которых была приспособлена для использования и транспортировки танторов. В течение нескольких дней небольшой экспедиционный отряд переправился на борт "Ледокола" вместе со всеми припасами и оборудованием, которые Дакота сочла необходимыми. Шаттл "Ной" был состыкован с помощью стыковочного соединения, которое позволяло людям и Восставшим переходить с одного корабля на другой.

Восставших было трое, включая Дакоту. Остальные были парой самцов, оба взрослые, но моложе и мельче своего матриарха. Их звали Гектор и Лукас, и, судя по сходству их манер и телосложения, Кану быстро решил, что они родные братья или, возможно, кузены. Он ожидал, что эти новички будут барахтаться в незнакомой обстановке невесомости корабля, но ничто не могло быть дальше от истины. У всех Восставших были скафандры удобной формы, позволяющие им перемещаться с корабля на корабль даже без использования соединительных воздушных шлюзов, а их хоботы оказались на удивление удобными во время операций в невесомости, служа одновременно якорем и противовесом. Нет: это была хорошо обученная команда, равнодушная к предстоящим испытаниям.

Очевидно, они были среди элиты Восставших, возможно, прямыми отпрысками матриарха. Их преданность ей казалась тотальной и совершенно беспрекословной.

- Я думал, Мемфис поедет с нами, - сказал Кану.

- Мемфис не справился бы с трудностями космического полета, - объяснила Дакота. - Это не приходит к нам естественным образом. Эти молодые Восставшие преодолели свои инстинктивные страхи благодаря изнурительной подготовке и преданности делу. Они научились пользоваться скафандрами и управлять операциями в невесомости внутри центрального ядра "Занзибара". Они разбираются в физике и основах астронавигации. Но Мемфис старше, и, следовательно, его привычки изменить не так-то легко. Кроме того, он мой самый верный и надежный союзник. Если бы от меня потребовали доверить охрану "Занзибара" кому-либо, кроме себя, то это был бы мудрый и неторопливый Мемфис.

- А ты, Дакота, готова ли ты к предстоящим трудностям?

- Я уже сталкивалась с Ужасом лицом к лицу, Кану. Столкнулась с этим лицом к лицу, лицом к лицу с самой глубокой, самой вызывающей угрозой. Для меня это ничего не значит, как и идея улететь с "Занзибара".

- А когда мы достигнем Посейдона, твои нервы выдержат?

- Когда преследующие луны выделят нас, возникнет Ужас. Что-либо меньшее было бы неестественным. Но мы будем стоять на своем. Почему? Тебе не хватает уверенности в себе?

- Я бы чувствовал себя увереннее, если бы у меня был выбор в этом вопросе.

- Ах, но у тебя действительно есть выбор. Он всегда будет у тебя. Никогда не настанет время, когда мы окажемся вне досягаемости "Занзибара", и никогда не настанет