– Совсем пустяковое, – прошептал он и поцеловал меня в тот самый момент, когда я ощутила на ладони укол кинжала.

Поцелуй был коротким, как и боль, но гораздо более сладким.

Кастил отодвинулся и прижал свою ладонь к моей. Потом переплел пальцы с моими и поднес наши соединенные руки к кольцам. У меня перехватило дыхание от вида моей крови – нашей крови, – струящейся по ладоням к запястьям. На кольца упала капля, потом еще две.

Джаспер молчал. Кастил расцепил наши левые руки и взял меньшее кольцо. Правой рукой он по-прежнему держал мою.

– Я надену кольцо тебе на палец, а потом ты мне.

Я кивнула.

– Поверни ладонь к небу, – тихо сказал он.

Я сделала так и вытаращила глаза.

Порез закрылся, но через ладонь тянулся тонкий ярко-золотой завиток. Он мерцал, хотя тучи заслонили солнце.

– Как?..

Кастил ухмыльнулся.

– Магия.

Да, это должна быть магия.

Как ни странно, моя рука не дрожала, когда он надел перепачканное землей и кровью кольцо на мой указательный палец. Оно немного свободно, но, похоже, не соскользнет.

– Теперь ты.

Я взяла второе кольцо и, задержав дыхание, надела ему на палец.

Потом в ошеломленном молчании я наблюдала, как земля и кровь впитываются в кольца. Они вспыхнули ярким золотом и погасли. Теперь их поверхность первозданно чистая.

– Все, – произнес Джаспер, вставая. – Вы муж и жена.

День вдруг превратился в ночь.

Я задрала голову и приоткрыла губы. Набежавшие тучи сделали небо темным, как в полночь, от востока до запада и с юга до севера. Сквозь них не проникал ни один солнечный луч, хотя минул всего час или два после полудня.

– О боги, – прошептала Вонетта.

Кастил быстро поднялся вместе со мной и, прижав меня к боку, уставился в черное небо.

– Это знамение? – спросила я.

– Да, – подтвердил Джаспер. Его голос прозвучал резко. – Я не видел ничего подобного с… Боги, со свадьбы твоих родителей. И даже тогда было не так.

Кастил перевел взгляд на него.

– Это знамение. И сильное. – Джаспер удивленно покачал головой. – Доброе знамение от короля богов.

Неестественные тучи начали рассеиваться, пробился солнечный свет. Джаспер улыбнулся.

– Никтос даже во сне одобряет этот союз.

* * *

Золотое кольцо блестело в солнечном свете, льющемся в окна нашей спальни. Я медленно повернула руку. Мерцающий золотой завиток тянулся вдоль верхней линии на ладони. Я провела большим пальцем по изогнутой черте. Позолота не исчезла, а я… я не могу поверить, что замужем. Что из Пенеллаф Бальфур я стала Девой, а теперь – Пенеллаф Да’Нир.

– Надеюсь, ты не передумала. Но если так, линия не сотрется.

У меня подскочило сердце. Кастил вышел из ванной комнаты.

– Я не пытаюсь ее стереть. – Я смотрела, как он обходит кровать, а мое сердце уже трепетало в груди. – И я не передумала. Я просто не понимаю, как такое возможно – золото у меня на ладони. Как могли кровь и пыль… просто впитаться в кольца и исчезнуть.

– Когда я сказал про магию, это было лишь наполовину шуткой.

Кастил сел рядом и взял мою руку. От соприкосновения по мне пробежал заряд.

– Это боги. Их магия. – Он провел пальцем по отметине. – Это как татуировка, только проникает глубже, чем чернила. Все женатые и замужние атлантианцы носят эти отпечатки, пока брак не прервется.

– Смертью или указом?

Волна темных волос упала ему на лоб. Он кивнул.

– Тогда отметина исчезает.

Это страшный способ узнать, что кто-то умер. Я поежилась.

Кастил поднял на меня взгляд.

– Ты вообще не веришь в богов?

Я хотела сказать, что нет, верю, но на самом деле все гораздо сложнее.

– Я верила тому, что говорили о богах Вознесшиеся. Что единственной магией было Благословение. А в остальном они как… безмолвные стражи, наблюдающие за нами, и наш долг – служить им на Ритуалах. – Я рассмеялась – рассмеялась над собой. – Теперь, когда я говорю это вслух, то понимаю, как нелепо это звучит. Как я была слепа.

– Это звучит нелепо лишь для тех, кого с самого рождения учили другому.

– Мы думали, что магия – это Вознесение. Что Вознесшиеся – доказательство этой силы.

Кастил проводил пальцем по моему кольцу. Тут я кое-что поняла.

– Меня удивило, что ты надел кольцо на указательный палец: в Солисе кольца носят на безымянном. Но отпечатанная линия подходит ближе всего к указательному.

– Умная девочка, – пробормотал он, убирая прядь волос, упавшую мне на плечо. – Считается, что эта линия на ладони соединяется с сердцем. Вот почему отпечаток делают здесь.

– Красиво, – призналась я.

– Да.

Я почувствовала на себе его взгляд. У меня перехватило дыхание.

– Не знаю, как тебе, но мне все это кажется примечательным, – добавил он, проводя пальцами по моей шее сзади и потом по изящным цепочкам ожерелья. – Прошло несколько столетий с тех пор, как Никтос выражал свое одобрение союзу.

У меня участился пульс.

– Со свадьбы твоих родителей.

– Да, насколько я знаю. Отец этим хвастался. Рассказывал всем, кто слушал, что после завершения церемонии день превратился в ночь. Мы с Маликом ему не верили, но он не лгал.

– И с тех пор Никтос ни для кого так не делал?

– По-видимому, нет. Это хорошие новости, Поппи.

– В отличие от дерева из Кровавого леса, что появилось в Новом Пристанище?

– Мы не знаем, хороший то был знак или плохой, – ответил Кастил. – Знаем только, что это было очень странно.

Я рассмеялась, не в силах сдержаться. Это так хорошо – не бороться со смехом или улыбкой и быть счастливой.

На лице Кастила опять появилось то же выражение, что и когда я шла к нему перед церемонией. То самое, которое появлялось всякий раз, когда я смеялась или улыбалась.

– Почему? – Меня переполняло любопытство. – Почему у тебя такой вид, когда я смеюсь? Или улыбаюсь?

– Потому что смех твой прекрасен, и улыбка тоже, и ты не так часто это делаешь. – Он посмотрел на мою руку, и на его щеках появился легкий румянец. – И каждый раз, когда я слышу твой смех, мне кажется, будто я уже слышал его раньше – я имею в виду, еще до того, как с тобой познакомился. Это как дежавю, но иначе.

Мне вспомнились слова Киерана.

– Что такое сердечная пара? – выпалила я.

Кастил перевел взгляд на меня.