Шрифт:
Закладка:
Большевики сделали ставку на «разжигание Гражданской войны в деревне»: до конца 1918 г. создано почти 140 тыс. комитетов бедноты. Входившие в них солдаты и беднота должны были обеспечить учет зерна, его изъятие и распределение, в том числе и для себя. Комбеды наводили порядок: «Кулак Артемьев вел агитацию против Советской власти и Красной Армии. С нетерпением ожидал белых, по приходе которых обещал повесить на березе семью председателя комбеда. Артемьев предан земле». Бунтовщики наказывались контрибуциями, налагавшимися военными властями и чрезвычайными комиссиями на село или волость за «контрреволюционные деяния». «Контрреволюционеров» ожидали появившиеся в 1919 г. концентрационные лагеря; для профилактики среди тех, кто туда не попал, была создана сеть местных ЧК. Во всей же крестьянской России была введена продразверстка на хлеб, а затем еще на 20 видов продовольствия и сырья, дровяная и гужевая повинности (для перевозок военных, продовольственных и других государственных грузов в города, к железным дорогам и пристаням).
На такой нажим крестьянство ответило восстаниями, подобными «чапанной войне». На Украине атаман Григорьев возглавил 20-тысячное войско под лозунгом: «Власть Советам народа Украины без коммунистов!» Против белых и красных действовала Революционно-повстанческая армия батьки Махно в 30–35 тыс. человек. Махновцы не раз вступали в союз с Красной армией для борьбы с войсками Деникина и Врангеля, но не желали подчиняться приказам советского командования. В Саранске поднял мятеж командир 12-й армии Филипп Миронов. В феврале – марте 1920 г. восстание «Черного Орла и земледельца» (так подписывались воззвания штаба повстанцев) охватило территорию Казанской, Самарской и Уфимской губерний; армия крестьян достигала 35 тыс. человек. На его подавление было брошено до 10 тыс. штыков и сабель, артиллерия, бронепоезда.
1920 г., известный по учебникам как время решающих побед Красной армии, стал началом крестьянских войн против большевистской власти на пространстве от Сибири до Украины. Наиболее известной из них стала тамбовская «антоновщина»: в 1921 г. две крестьянские армии численностью по 20–25 тыс. воевали против большевиков. В июле 1920 г. началось восстание в Нижнем Поволжье. Командир 9-й кавдивизии А. В. Сапожков объявил о создании из мобилизованных крестьян «Первой армии Правды». В воззваниях сапожковцы призывали «объединить все беднейшее рабоче-крестьянское население в одной идее, сломив слишком обуржуазившихся некоторых ответственных членов коммунистической партии под лозунгом «Вся власть Советам». Весной – летом 1921 г. отряд Н. Махно совершил глубокие рейды по всей Украине и Южной России, пока не был разгромлен карательными войсками.
В Сибири крестьяне и воевавшие против Колчака красные партизаны после издания декрета «Об изъятии хлебных излишков…» поднялись против большевистских «освободителей». На просторах Сибири бушевала «роговщина», действовала «народно-повстанческая армия» в Степном Алтае, создавались Ока-Голуметский, Ангарский и Верхоленский «фронты» в Иркутской губернии. Начался Вьюнско-Колыванский мятеж в Приобье, Бухтарминский мятеж, «лубковщина» в Томской губернии, Зеледеевское, Сережское и Голопуповское восстания (Енисейская губерния).
Западно-Сибирское восстание 1921 г. охватило Тюменскую губернию и соседние уезды Челябинской, Екатеринбургской и Омской губерний. Было убито около 5 тыс. партийных и советских работников. Из 60 тыс. повстанцев было сформировано несколько дивизий, входивших в четыре «фронта» во главе с главкомом – поручиком В. А. Родиным. Повстанцы провозгласили «Тобольскую Федерацию», захватили почти все большие города Сибири, заново создавали свои «Советы», издавали газету «Голос Народной армии». Здесь была объявлена полная свобода торговли, частного предпринимательства и собственности.
Даже Ленин признавал, что до 1921 г. «крестьянские восстания… представляли общее явление для России». Судя по количеству и размаху движений, они как будто должны были победить – сбросить негодную власть и установить вольную федерацию крестьянских «республик», но все же потерпели поражение – по тем же причинам, по которым крестьяне проигрывали и в xvii, и в xviii столетиях. Усиление гнета государства и его слуг – будь то барин-помещик или «продкомиссар» – неизбежно вызывало ответную реакцию, как только насилие выходило за грань терпимого, по крестьянским понятиям, зла. Тогда внезапно по малейшему поводу ожесточались даже самые забитые мужики, поджигали и в прах разносили барские усадьбы и советские конторы. А затем…
В xx в., как и двумя столетиями раньше, крестьянская «правда» подразумевала возвращение к старым добрым временам, когда пахарь жил на свободной земле в рамках привычного общинного мироустройства, когда свои «новодевиченские» и чужие – «федоровские», «кирилловские» и прочие – были сами по себе со своими проблемами. При малейших разногласиях крестьянский «партикуляризм» и старые обиды тут же оживали. Порой даже соседние деревни не поддерживали друг друга, а «чужих» и подавно. Крестьяне остались равнодушными к призывам Филиппа Миронова, поскольку с ним шли не свои мужики, а казаки; жители Пензенской и Саратовской губерний не поддержали пришедшие на их территорию отряды тамбовских «антоновцев».
Крестьянская психология порождала иллюзии возможности уйти от борьбы, отсидеться дома, переждать. Поэтому крестьяне не пошли за правительством Комуча – как, впрочем, за любым другим. «Мобилизованные белогвардейцами крестьяне целыми полками сдавались или переходили в ряды Красной Армии, – вспоминал начальник политуправления РККА С. И. Гусев, – и, наоборот, из Красной Армии перебегали к белым также целые крестьянские части. Мотив при этом был один и тот же у обеих половинок перебежчиков: гражданский мир. Для предотвращения перехода на сторону противника белые вливали в ряды бойцов значительное количество офицеров (10–50 %), а красные – не меньшее количество рабочих и коммунистов».
Казаки Стеньки Разина устраивали в захваченных городах и селах казацкие «круги». «Император» Емельян Пугачев имел при себе «Военную коллегию» и «производил» сподвижников в графы. Советские бунтовщики создавали «советы», «революционные штабы», «армии» и «дивизии», их командиры издавали «приказы по советской республике восставших войск»: «Просим всех граждан присоединяться к нам от 40 лет до 60 лет бить коммунистов. Если кто не пойдет, то будет расстрелян. С 18 апреля по 1 мая чтоб были к назначенному числу все в рядах восставших войск, а то будет расстрелян».
Однако копирование официальных структур оказывалось поверхностным. Даже самые масштабные восстания, такие как Западно-Сибирское, не имели центрального органа власти. Не удалось создать армейских формирований из крестьян, хотя проводились насильственные мобилизации. Советские карательные отряды быстро рассеивали толпы мятежников, не говоря уже о том, что сами они покидали «полки» и «армии», как только начинались полевые работы.
Официально названные «антисоветскими», эти выступления чаще всего были реакцией не на политические институты и программы, а на людей, их представлявших. Большинство крестьян выступали против конкретных местных начальников, не претендуя на большее. «Когда разъясняешь, что обозначает Советская власть, то говорят, почему не дали собраться Учредительному собранию. Когда сделаем все доводы, то соглашаются, но более молодые, а старики говорят, худой был царь, да хлеб был, но тут приходилось вступать
