окна. Схватил ртом воздух и уставился на Женскую Башню. Король не сломлен и не разбит! Там — стоя над бездной — он удерживает возлюбленную от последнего шага всеми силами своего существа, всем пылом своей любви, всей своей неистовой страстью.

Киаран вдруг почувствовал себя мелким и жалким.

Предрассветную тишину нарушил скрип ворот. Караул выпустил всадников из Фамальского замка. Прядая ушами, кони миновали барбакан и поскакали на окраину столицы.

Дверь Безумного дома открыл незнакомый надзиратель. Киаран ругнулся под нос: в спешке он забыл надеть охранный жетон. Вопреки его опасениям, незнакомец узнал лорда Верховного констебля и без лишних вопросов впустил внутрь.

В камерах ворочались и бормотали душевнобольные. Дверца одной была приоткрыта. Свет факела выхватил из темноты лежащее на полу тело.

— Недавно помер, — объяснил надзиратель. — Не успели вынести.

— Белые монахи перед этим приходили?

— Приходили, милорд. Впервые за несколько месяцев.

— Может, они дают больным ядовитое зелье?

— По трупам не заметно. А если и дают? Их тут всех надо вытравить как крыс. — Надзиратель принялся указывать факелом на камеры. — Этот ползает словно змея. Этот жрёт собственное дерьмо. Этот…

— Стой здесь, — велел Киаран. Забрал факел и проследовал в конец помещения.

— И не спится вам, — прозвучал ворчливый голос.

— У меня к тебе срочное дело.

Приглаживая белую бороду, Магиз приблизился к решётке:

— Так уж и срочное?

— Помнишь, ты говорил, что от смерти можно откупиться?

— Ну, говорил.

— Как это сделать? — спросил Киаран чуть слышно.

Магиз оглядел его с головы до ног:

— Породистое лицо, благородная осанка и нищая душа.

— Послушай, старик, мне некогда соревноваться с тобой в остроумии. Если ты действительно тот, за кого себя выдаёшь, скажи, что надо делать.

— Договориться с матушкой-Смертью могут либо чёрные души, либо великие. Нищим душам такие дела не по плечу.

— Ах ты ублюдок… — прошипел Киаран и молниеносно просунул руку между прутьями.

Магиз успел отскочить. Нестарческая прыть удивила.

— А тебе по плечу? — крикнул Киаран.

— Мне всё по плечу, — прозвучало из темноты.

— Сукин ты сын! — Киаран ударил факелом по решётке. — Иди сюда!

— Зачем?

— Докажи, что можешь это сделать. Сделай, и я вытащу тебя отсюда.

— Мне и здесь хорошо.

Киаран сплюнул на землю:

— Грязная свинья!

— Ладно, ладно! Я сделаю! — прозвучало из глубины камеры. — Принесите мне два сердца: молодой женщины и её новорождённого сына.

— Да пошёл ты! — процедил Киаран сквозь зубы. — Больной ублюдок… — И направился к лестнице.

Проходя мимо остолбеневшего надзирателя, сунул факел ему в руку. Оказавшись на свежем воздухе, похлопал себя по куртке, выбивая мерзкую вонь. Вытер ладони о конскую гриву. Запрыгнув в седло, подумал, что он ничего не говорил старику о роженице и младенце. Наверняка белые монахи сообщили ему последние новости. Клирики — твари! — разнесли по столице слухи о болезни королевы и её сына.

Солнце подбиралось к зениту, когда Киаран, сделав круг по городу, добрался до замка. Возле казарм гвардейцы полировали доспехи и точили мечи. Возле королевской конюшни конюхи чистили лошадей. Водовоз погонял ослика, впряжённого в повозку. Вода выплёскивалась из бочки и оставляла на гранитных плитах блестящие кляксы.

Под портиком Престольной Башни Киаран столкнулся с королём и, чтобы скрыть возникшую неловкость, низко поклонился:

— Ваше величество.

— Я подписал документы, которые вы оставили на моём столе, лорд Айвиль, — проговорил Рэн и сошёл с лестницы.

Киаран посмотрел ему в спину:

— Как состояние королевы?

— Ни хуже, ни лучше.

— Ваше величество!

Он обернулся.

— Я давно не упражнялся с мечом, — произнёс Киаран. — Боюсь потерять форму. Не составите мне компанию?

В лице Рэна что-то неуловимо изменилось: то ли складка на лбу стала не такой глубокой, то ли взгляд потеплел.

— Если не возражаете, тренироваться будем возле Женской Башни. Не хочу тратить время на беготню между павильонами, если меня позовут.

— Почему я должен возражать? — отозвался Киаран, спускаясь по ступеням.

Они направились к постройке, в которой хранились тренировочные поддоспешники и доспехи.

Киаран свистнул гвардейцу:

— Гони сюда толстозадых оруженосцев. — Покосился на Рэна. — Как ни зайду в казарму, они вечно что-то жуют.

Рэн улыбнулся:

— Распоясались.

— Распоясались, — поддакнул Киаран, в глубине души радуясь улыбке короля. Захотелось услышать его смех. — Ставлю пятьдесят золотых «корон» на то, что выбью у вас меч.

— Проиграете.

— Не проиграю.

— Тогда почему так мало ставите?

— Ладно, — кивнул Киаран. — Сто «корон».

— Двести «корон», и я принимаю пари.

— Я разорю вас за несколько дней.

Рэн рассмеялся:

— На крайний случай у меня есть настоящая корона. — Расстегнул верхнюю застёжку дублета, сделал вдох полной грудью. Протяжно выдохнув, сжал Киарану плечо. — Спасибо.

— 2.28 —

Наконец приехала Таян. Первым делом юная служанка-знахарка заговорила боль, изводившую Дирмута. Затем со слезами на глазах поблагодарила травниц и знахаря за заботу о королеве, чем сразу расположила их к себе. И принялась готовить настои.

Через два дня жар спал. Янара даже сумела сесть и сделала несколько глотков бульона. Рэн помог ей подержать детей на руках. Таян рассказала о Бертоле, клюнула носом её в щёку, показывая, как малыш целуется. Янара посмеялась, опустила голову на подушку и провалилась в глубокий сон.

Радость окружающих длилась недолго. Янара не проснулась утром. Не открыла глаза и на следующий день. Попытки разбудить её не увенчались успехом. Худенькое лицо стало похоже на восковую маску, сквозь тонкую кожу на руках просматривались ниточки-вены, дыхание с трудом прослушивалось. Жизнь еле теплилась в изнеможённом болезнью теле.

Мать Болха растирала королеве руки и ноги. Лекари, Таян и Миула, сидя за столом в передней комнате, перебирали в мешках травы и засушенные плоды деревьев. Что лечить? Ни жара, ни кашля, ни рвоты, ни кровотечения. Только беспробудный сон.

Лейза наклонилась к Янаре и прошептала ей на ухо:

— Жди меня. Я тебя заберу. — Выйдя из опочивальни, обратилась к присутствующим: — У кого-то из вас есть вещь, которая очень дорога вам? С которой вы никогда не расстаётесь.

— У меня есть, — ответила Таян и вытащила из-за ворота платья маленький мешочек. — Мой амулет. В нём травы. Я никогда с ним не расстаюсь.

Лейза протянула руку:

— Дай мне. Я завтра верну.

Таян начала снимать шнурок через голову.

— Не надо, — остановила её Лейза. — Всё? Никто больше не носит памятные вещи?

— Я ношу, — отозвалась фрейлина Кеола. — Медальон. В нём локон моей мамы.

— Дадите мне до завтра?

— Конечно, — кивнула Кеола и выудила из-под воротника золотую цепочку.

— Не надо, — проговорила Лейза, ловя на себе непонимающие взгляды.

— У меня есть нож, — подала голос Миула.

— Ты готова мне его дать?

Миула полезла под юбку.

— Не надо, — отказалась Лейза и прижала