праздничным, хотя по календарю не было праздника. Однако самым странным было то, что во время обеда Нан встал, решив поднять кубок за здоровье не только своего князя, но и за здоровье каждого из присутствовавших княжеских сыновей.

Когда Нан произнёс "здоровья тебе, Влад", Влад оказался очень удивлён, потому что в голосе боярина не было ни всегдашнего высокомерия, ни тайной издёвки, а ведь с тех пор, как Нан в прошлом году обозвал Влада дураком и сосунком, заслуживающим порки, настоящего примирения так и не состоялось. Более того - Нан, пока не вернулся отец Влада, при всякой встрече ехидно спрашивал:

- Эй, беглец, не собираешься сбежать снова?

- Нет, - досадливо отвечал "беглец", а теперь, год спустя, Нан выразил намерение помириться.

Княжич понимал, что не может рассчитывать на слово "прости", потому что пожилой боярин, в чьей бороде уже появилась седина, не стал бы говорить этого слова четырнадцатилетнему отроку, пусть даже княжескому сыну. Нан ведь и сам был родовит и заседал в государевом совете второй десяток лет. Также следовало помнить, что отец Влада пришёл к власти именно благодаря Нану. Так неужели Нан опустился бы до прямых извинений? Конечно, нет! Он и так переступил через себя, смирив высокомерие, поэтому Влад решил сделать ответный жест - вставать всё-таки не стал, но поднял свой кубок и произнёс:

- И тебе здоровья, Нан.

Судя по всему, княжич сделал правильно, потому что почувствовал, как отец одобрительно похлопал его по плечу. "Неужели, отец и Нан договорились на счёт здравицы заранее? - вдруг подумал Влад. - Но почему отец не предупредил меня, как я должен ответить? А если б я не стал мириться, не поднял бы кубок и даже не захотел бы кивнуть? Неужели, для отца было важно, чтобы я помирился с Наном сам, по собственной воле, а не потому, что мне велено?"

Эта последняя догадка подтвердилась, когда после застолья родитель затворился с Владом в своих покоях и весело спросил:

- Сынок, а не хочешь ли ты жениться?

Влад сидел на скамье, таращась на отца, а тот сидел в кресле напротив, глядя прямо в лицо сыну, чтобы уловить даже мимолётные чувства и мысли отпрыска.

- Жениться? - недоумённо переспросил четырнадцатилетний отрок. - А на ком? И зачем? Ведь ты сказал, что я поеду к туркам.

- Но рано или поздно ты вернёшься, - возразил отец. - Я не знаю, где буду в это время, и поэтому хочу, чтобы у тебя появился дом, где тебя всегда примут, как родного. Ты же видел, что государи иногда теряют власть и становятся изгнанниками, а вот жупаны никуда не деваются. Нан уже позаботился о тебе однажды и сможет позаботиться снова.

- Мне нужно жениться на дочери Нана? - осторожно предположил Влад.

- А почему нет? - ответил отец.

- Разве у него есть дочь, на которой я могу жениться? - удивился княжич.

- Да, есть, - улыбнулся родитель. - Ты даже видел её в храме.

Влад попытался вспомнить некую девицу, которая могла оказаться дочерью Нана, но так и не вспомнил:

- Я её не видел, - сказал княжич.

- Видел, - возразил отец. - Ей сейчас десять лет.

- Десять? - Влад не поверил ушам. - Отец, ты что? Как я могу на ней жениться? Она же малявка совсем, в куклы играет!

- Я не говорю, что ты должен жениться сейчас, - усмехнулся отец. - Ты женишься через несколько лет, когда вернёшься от султана. Она как раз войдёт в возраст. Пойми - хороших невест мало, поэтому нужно начинать искать уже сейчас...

- Даже когда я вернусь, она всё равно будет малявка, - грубо оборвал Влад, но родитель не рассердился. Наверное, решил, что сыновняя грубость это на самом деле хитрость - дескать, сын надеется рассердить отца и таким образом избежать разговора о женитьбе.

А Влад совсем не поэтому стал грубить. Он обиделся на родителя, который ещё недавно говорил, что будущее очень изменчиво, и что незачем заглядывать далеко вперёд, а теперь получалось, что родитель говорит одно, а делает другое - устраивает дела, относящиеся к далёкому будущему, и верит, что всё удастся. К тому же, отец больше не уверял, что Влад и маленький Раду могут не поехать к султану вовсе - теперь речь шла лишь о возможном возвращении через несколько лет.

"Зачем он врёт? Зачем? - расстроился Влад. - Ведь я не боюсь ехать!" Расстройство отразилось на его лице, но родитель решил, что это из-за женитьбы.

- Мне известно, - со всей серьёзностью произнёс отец, - что пока я был у султана, ты совершил глупость. Мирча сказал мне, что ты ездил за горы и чуть не попался людям Янку. А всё ради некоей девицы, которая позволила тебе залезть к ней под юбку. Если ради этих дел ты готов бегать из дома, значит, тебе пора жениться.

Влад вздохнул. Он совсем не хотел повторять судьбу старшего брата - жениться на девице, почти не испытывая к этой девице влечения. А вот ещё раз сбежать за горы он хотел! Хотел повидать Иволу, которая, несомненно, обрадовалась бы гостю.

К сожалению, совершить вторую поездку, рассказывая небылицы и называясь чужим именем, было нельзя. Княжич непременно попался бы тем воинам, которые охраняли замок, а ведь они слишком хорошо запомнили шустрого отрока и никак не поверили бы, если б он снова рассказал им историю про разгневанного отца и доброго дядю.

Оставалось надеяться лишь на то, что Ивола приедет сама, поэтому, сидя перед отцом и ведя разговор о возможной женитьбе, Влад вдруг подумал, что сейчас самое время спросить на счёт служанки.

"Если у меня появится невеста, - подумал княжич, - отец может не разрешить Иволе остаться". А Влад так хотел, чтоб служанка приехала и осталась, даже если приедет с животом. Ведь этот живот сохранился бы у неё не навсегда. "Ивола родит и через некоторое время сделается прежней", - считал княжич и особо не задумывался, кому и как придётся воспитывать родившегося ребёнка. Княжич думал лишь о том, что Ивола бойкая и в то же время сговорчивая, а ведь это замечательно, когда два таких качества сочетаются в одной девице.

Влад очень надеялся, что Ивола приедет, и даже высчитывал месяцы. Он прикинул, что если лесное приключение имело последствия, то